Александр Рудазов - Война Колдунов. Вторжение. Штурм цитадели

Эдриан Весельчак утер слезы, выступившие от непрерывного смеха, и смачно плюнул себе в ладонь. До ушей адъютанта донесся колдовской шепот, и он отступил на несколько шагов.

Пухлая рука коменданта резко крутанулась, едва не вывернувшись из плеча, и слюнный шматок с трубным ревом устремился в ближайший драккар. В мгновение ока безобидный комочек вырос до размеров двухэтажного дома и пушечным ядром врезался в «Чудовище». Даже легированная сталь дэвкаци не выдержала такого удара — громадный корабль покачнулся и накренился, в борту образовалась глубокая пробоина. Из нее хлынула пенная жижа — последыш заклятия Эдриана.

Бурем Гребень едва удержал в намозоленных ладонях штурвал. Престарелый великан припал на одно колено и яростно заскрипел зубами, видя, как по скосившейся палубе катятся гребцы и канониры. Одни сумели удержаться, другие с плеском шлепнулись в воду. Образовалась настоящая куча-мала из постанывающих гигантов, пытающихся распутать конечности.

Хорошо хоть, дэвкаци скроены на порядок прочнее людей — серьезных травм оказалось не так уж много. А погиб и вовсе только один — разбил голову, врезавшись в пушечный лафет.

– …ну а теперь можете налить мне подогретого эля, сказал колдун, — с хохотом закончил Эдриан, растирая ладони для нового заклинания. — Ну как, а?.. Смешно?.. Можете налить подогретого эля!.. ха-ха!.. ой, не могу!.. подогретого эля!..

Адъютант, благополучно пропустивший большую часть анекдота, поглядел на черпающий воду драккар и вежливо растянул губы в улыбке. Ну что поделаешь — даже у первоклассных колдунов бывают недостатки. Повелитель Эдриан все время хохочет, как идиот, но дело свое знает преотлично.

А на «Чугунном Кулаке» шестеро дюжих силачей с натужным пыхтением натягивают нечто вроде здоровенной рогатки. Пара упругих, почти резиновых канатов, закрепленных меж вбитых в палубу штырей, и матерчатое «гнездо» в центре. В этом «гнезде» свернулся комочком совсем крохотный дэвкаци — ниже даже человека.

Карлик Эцумбо, лучший из рукопашных бойцов клана.

– И-и-и, раз!.. И-и-и, два!.. – бухает колотушками Торир Дом. — И-и-и-и-и-и-и-и-и-и… пускай!!!

Камень из пращи. Примерно так почувствовал себя Эцумбо, взлетая в небеса. Будучи почти кубического телосложения, карлик-великан сызмальства наловчился скатываться с самых крутых обрывов, нисколько не ушибаясь. Искривленные толстые кости и низкий рост делают его идеальным живым снарядом.

Воспарив над крепостью, коротышка выхватил из-за пояса короткий, но очень тяжелый гарпун. Привязанный к рукояти канатик он обмотал вокруг запястья. Крепко сжались пальцы, способные вдавливать гвозди в доски безо всякого молотка…

Полетная дуга пошла под откос. Пролетая мимо стены с гомонящими людьми, Эцумбо с силой размахнулся и метнул гарпун точно в цель.

В живот Эдриана Весельчака.

Все это случилось так быстро, что колдун не успел даже ничего сообразить. Вот на одном из драккаров происходит какая-то пыхтящая возня, вот в небо взлетает что-то вроде волосатого бочонка, а в следующую секунду жизнерадостный хохот захлебывается и Эдриан падает на колени, харкая кровью.

Адъютант вскрикнул, закрываясь руками. Его господина повлекло к парапету, словно рыбу, насаженную на крючок. Суча пухлыми руками и оставляя след из вывернутых кишок, Эдриан застрял меж каменных выступов, играя роль своеобразной «кошки».

Спустя мгновение по канатику, свисающему со стены, вскарабкался карлик-дэвкаци. Целый и невредимый, только кое-где ободравший кожу. Одним резким движением он вырвал гарпун из живота колдуна и тут же метнул его в ближайшего мушкетера. Несчастный упал замертво.

Эцумбо даже не глянул на жертву. Он помчался по куртине небольшим мамонтом, от души работая узловатыми кулачищами. Одни серые падают с вдавленными ребрами, другие просто перелетают через парапет, отброшенные ужасными ударами могучего дэвкаци. В него всадили несколько пуль и пару раз задели пиками — никакой реакции. Охваченный жаром сражения Эцумбо едва только не пускает слюну берсерка.

Пусть он карлик, пусть все дэвкаци и даже многие люди смотрят на него сверху вниз — но в борцовском круге ему равных нет!

– Раппо!.. – простонал истекающий кровью колдун. — Раппо-о-о!..

– Повелитель Эдриан! — склонился над корчащимся колдуном адъютант. — Чем я могу вам помочь, повелитель?!

– Глянь-ка, глянь туда!.. – с трудом поднял руку Эдриан. Раппо повернул голову — повелитель указывает на собственные внутренности, распластавшиеся по полу. — Из меня вылезают кишки! Наверное, захотели погулять! Вот смех-то, ха-ха-а-а-а…

Раппо выпрямился и сухо поджал губы, даже не притворяясь огорченным. В ушах даже наступило некоторое просветление — впервые за много дней в них не блуждает этот задорный хохот. Повелитель Эдриан наконец-то прекратил смеяться — и дышать тоже.

Ну что ж, по крайней мере, он умер счастливым.

Карлик-дэвкаци, прикончивший коменданта Вороввы, умчался куда-то вниз. Судя по крикам и выстрелам, проклятый берсерк все еще с кем-то дерется.

Ох уж эти дэвкаци! Нечеловеческая сила и выносливость делают их донельзя трудными противниками — бывает, нашпигуешь такого свинцом по самые ноздри, а он ревет, рокочет, брызжет кровью, но по-прежнему машет своей кувалдой из легированной стали! И раны-то самые что ни на есть смертельные — а все сражается, скотина, упорно сражается, словно не понимает, что уже убит!

Эцумбо, заброшенный в крепость летучим снарядом, хорошо навел шороху, заставив умолкнуть не одну и не две пушки. Пользуясь этой суматохой, десантные дубельшлюпы благополучно высадили штурмовые команды — серым удалось потопить всего две.

И теперь снизу доносится несмолкаемый грохот. Циклопические ворота, окованные стальными полосами, трещат и прогибаются — в них лупят десятки многопудовых молотов. Орудийная канонада, гром барабанов и бравурная песнь волосатых гигантов оглашают оба берега полноводной Готиленсе.

– Не такой уж Торир и пузатый!.. – обиженно доносится из самой гущи штурмующих.

А потом ворота проломились. В крепость хлынули плечистые битюги с пышными бакенбардами. Впереди всех идет сам Хабум Молот с тяжеленной кувалдой наперевес. Следом за вождем — Лампераз Вешапи с громадной секирой и Торир Дом с двумя шаровидными булавами на укороченных рукоятях.