Стивен Браст - Властелин Черного Замка

Пока они шли, он сказал, – Вы поклялись служить Империи, Императрице и Орбу, даже ценою ваших жизней, если потребуется, и подчинятся приказам вышестоящих офицеров, если они не противоречат вашему долгу перед Империей, не правда ли?

– Ну, то есть да, милорд, – сказал один.

– Конечно, – сказал другой.

Кааврен кивнул и, так как на этот раз он сам мог найти дорогу, вскоре привел их к двери в комнату Императрицы. Потом он дал по пике каждому из них, сопроводив это следующими словами, – Оставайтесь здесь, пока вас не освободят, и не давайте никому войти внутрь без разрешения Ее Величества. Я устрою распорядок замены караула, а также лейтенанта или сержанта. До этого времени исполняйте свой долг.

– Да, Капитан.

– Да, Капитан.

Устроив это, Кааврен занялся задачей, о которой только что говорил, и читатель может быть уверен, что он выполнил ее со своей обычной эффективностью.

Увидев, как поживает наш друг Кааврен, читатель может поинтересоваться, что происходит с Сетрой Лавоуд, о которой мы ничего не слышали в последнее время. Что же происходило в душе Чародейки, ведь мы слышали от двух разных людей, что у нее есть определенные опасения, а это указывает на знание чего-то такого, что не знает никто из тех, кто окружает ее?

Необходимо открыть читателю, что на самом деле она принимала гостью, и как раз в тот самый момент, когда Кааврен занимался выставлением стражи в комнаты Императрицы, причем этой гостьей была не кто иная, как наш друг Тазендра – или, как мы должны назвать ее сейчас, Тазендра Лавоуд, одетая в традиционные для Лавоудов костюм строгого черного цвета, без всякой вышивки, орнамента или украшений.

Тазендра легко нашла ее в одной из редко посещаемых помещений Горы Дзур, широкой, пещерообразной комнате, которая каждым уголком свидетельствовала о своем происхождении – то есть о том, что она была вырезана в твердом горном камне. В этот момент Чародейка стояла между двумя серебряными сталагмитами – или по меньшей мере тем, что казалось ими – и держалась руками за каждый из них. Глаза ее были закрыты, как если бы она сосредоточилась на чем-то, но, на взгляд Тазендры, она не выглядела так, как если бы прилагала какие-нибудь большие усилия. Тем не менее, с усилиями или без, каждый из сталагмитов постепенно, хотя и не быстро, изменял свой цвет: от серебряного к серому, потом светло-розовому и, наконец, оранжевому, который становился все более и более ярким, пока просто не запылал. Так как Тазендра не имела ни малейшего понятия не только о том, что означают эти изменения цвета, но и, на самом деле, о природе этих сталагмитов, мы тоже не в состоянии поделиться с читателем этой информацией, которая, мы должны допустить, возбудила большой интерес в самых любопытных из наших читателей.

Вскоре Чародейка осознала, что в комнате есть еще кто-то и открыла глаза. Сталагмиты немедленно потеряли свой цвет, вернувшись к серебристому сиянию, которое испускали с самого начала, а Сетра улыбнулась Тазендре, сказав, – А, мой друг, как я рада видеть вас.

– Я надеюсь, что я не помешала чему-нибудь срочному, мадам.

– Это важно, моя дорогая Тазендра, но не срочно. Я затыкала некоторые эфирные дыры, через которые существа, о которых мы обе знаем, пытались получить доступ к этому миру.

– Я прошу прощения, моя дорогая Сетра, но для меня это звучит очень и очень срочным.

– Нет, не настолько, во всяком случае с тех пор, как Орб вернулся. Джейноны сильны, но медлительны.

– Я преклоняюсь перед вашим знанием, добрая Чародейка, – сказала Тазендра, сопровождая подходящим движением свои слова.

– Но что привело вас сюда?

– Кое-что важное, – ответила Тазендра, – хотя и не срочное.

– А, так вы стали остроумной!

– Вы так думаете?

– Я убеждена в этом, моя дорогая леди Дзур.

– Хорошо, но даю вам слово, что это получилось случайно.

– О, я не сомневаясь в этом. Но вам не о чем беспокоится, в этом нет ничего плохого.

– Вы уверены?

– Целиком и полностью. Много людей становятся остроумными без всяких неприятных последствий, многие из них Дзуры. Да, конечно, упражнение в остроумии часто приводит к обмену ударами, и, даже если этого не происходит, является предвестником звона стали.

– Ну, если вы уверяете меня, что это не тот случай, мне нечего расстраиваться из-за этого.

– Да, вы правы. Но скажите мне, что это за дело, которое важно, но не срочно?

– Были слухи, моя дорогая Сетра, что ваши слова и выражения лица не слишком уверены, когда речь идет о планах Каны, и это в то время, когда, по мнению многих из нас, мы на пороге великой победы.

– Допустим, и тогда?

– И тогда вместо того, чтобы слушать эти слухи и заниматься никому не нужными обсуждениями, которые могут породить только смятение в умах и ложные идеи, я решила придти к вам и честно спросить об этом – решение, которое я выполнила только что, как вы, без сомнения, заметили.

– Моя дорогая Тазендра, какая замечательная мысль пришла вам в голову!

– Вы так думаете?

– Я в этом убеждена. Вы не только стали остроумной, но и, более того, стали по-настоящему умной.

– Да, но-

– Нет, нет. Это совершенно безвредно, уверяю вас.

– Как хорошо, что вы успокаиваете меня!

– Ерунда. Но откуда пошли эти слухи? То есть кто именно выразил обеспокоенность на мой счет?

– О, я сама слышала, как это говорили Маролан, Леди Телдра, Пэл, Императрица и-

– Как, Императрица?

– Да, она тоже заметила это, если, конечно, я правильно поняла ее, что, признаюсь, вполне возможно.

– Тогда пойдемте, мой друг, немедленно навестим Ее Высочество, и я объясню ей свои мысли. И если она действительно заметила что-то в этом роде, будет самое лучшее, если она узнает мои мысли об этом деле, так что она будет способна принимать правильные решения, а, будучи Императрицей, она обязана делать это.

– Замечательно, моя дорогая Сетра. Идите впереди, я следую за вами.

– Очень хорошо.

Когда они пришли, Императрица была ничем не занята, или она решила, что, независимо от того, что хочет Чародейка, это более важно, чем то, чем она занималась; в любом случае их немедленно попросили войти те два стражника, которых Кааврен поставил у двери.

Когда они вошли, Императрица встала, дружески приветствовала Тазендру и глубоко поклонилась Чародейке.

– Моя дорогая Сетра, – сказала Зарика. – Как я рада видеть вас здесь. Я только что обдумала кое-что, и тут появились вы, как раз тот, кто сможет ответить на мои вопросы.

– Вы хотите знать, – сказала Сетра, – почему, в то время, как все, как кажется, идет так хорошо, я кажусь еще более озабоченной, чем обычно.

Глаза Зарики расширились. – Откуда вы узнали это? Ах, но я забыла, кто вы такая. Но, моя дорогая, вы сами задали себе вопрос; пожалуйста садитесь и, если захотите, не будете ли так добры, чтобы ответить на него?