Журнал Если - ЖУРНАЛ «ЕСЛИ» №3 2008 г.

Выражение лица Винсента подсказало Кейле, что, открывая дверь, он вовсе не ее ожидал увидеть. Однако она решительно протиснулась мимо него в квартиру.

– Эй! – окликнул ее Винсент.

Квартира осталась, в общем, такой, какой она ее помнила – холостяцкой. Сумрак комнаты (плотные портьеры она сама сшила ему год назад), разбросанные по дивану газеты и журналы, грязные тарелки на журнальном столике и коробки из-под пиццы под ним. Кейла была уверена, что и мойка в кухне полна грязной посуды.

– По-прежнему не убираешься?

Переступив через скомканную футболку, она достала из сумки золотые карманные часы и щелчком откинула крышку. В слабом свете она рассматривала четыре маленьких циферблата на поверхности хронографа. Каждая из крохотных стрелок двигалась со своей скоростью: одни вперед, другие назад. Винсент раздраженно вздохнул.

– Последнее время я редко здесь бываю.

– Наслышана.

– Это еще что? – Винсент возмущенно расправил плечи. Кейла нахмурилась. Показания на функциональных циферблатах совпадали с временем, которое указывали контрольные стрелки. Она показала часы Винсенту.

– Никаких отклонений от базового потока.

– С чего бы? Я дурака не валяю. – И тут же поднял бровь. – Ах, ты об этом… Следишь за мной? Просто не можешь пережить…

– Да что с тобой творится, черт побери? – оборвала она. – Я думала, ты оставил привычку красть время.

– Это ты хотела, чтобы я ее оставил. Есть разница.

– Я боялась, что тебя поймают!

– Нет, Кей, ты волновалась, что поймают тебя. Небольшой нюанс.

– Ну и кто она? – Кей раздраженно сложила руки на груди. – Новый рекрут?

– Я с девочками завязал. – Винсент ушел на кухню.

Кейла прищурилась. Он явно ее поддразнивал, и она рассердилась на себя, что проглотила наживку. Гильдия времямеров рекрутировала ее сразу по окончании школы и отдала в обучение к Винсенту (всего четырьмя годами старше своей подопечной). Однако он и не пытался вскружить голову девушке. Она первая им увлеклась и усердно с ним кокетничала. Даже удивительно: он так долго не понимал, что к чему.

В полутемную комнату упал свет из открытого холодильника. Стоя в желтом прямоугольнике, Винсент пил лимонад из банки. Кейлу все еще беспокоило, что он так беспечно растрачивает силы.

– Я ключи у тебя забирал? – небрежно спросил он между глотками.

Кейла промолчала.

– Кей? Где мои ключи?

Она не ответила, даже не шевельнулась.

– О, Господи! – Глаза Винсента расширились. – Ты меня сдала… Он швырнул пустую банку в угол. Пройдя мимо Кейлы, он задвинул засов и наложил цепочку на дверь.

– Я тебя не сдавала, – защищаясь, возразила она. – Они сами ко мне пришли. Ты перестал выдавать квоту, потом вообще прекратил появляться на работе. Такого нельзя не заметить. Они хотят, чтобы я тебя привела.

– Ты? Почему ты? Кейла помешкала.

– Из-за наших отношений.

– Тебе так сказали? – нахмурился Винсент. – Впрочем, неважно. Я больше на них не работаю.

Он глянул в дверной глазок.

– Они так не считают.

Кей ему не поверила. Винсент все еще носил золотой браслет и хронограф – знаки их секретной профессии. Золотая цепочка на запястье – напоминание о первом уроке, который они заучивали: помнить, что время сродни куску веревки, а мгновения – ниточкам, которые, сплетаясь вместе, образуют целое. Браслет служил постоянным напоминанием всем времямерам об их миссии и клятве собирать упущенное время, мгновения, через которые люди перескочили и которые в противном случае канут в небытие.

Как и большинство времямеров, Кейла, поразмышляв над первым уроком, придумала собственную метафору. Она представляла время нефтью – невозобновляемым ресурсом и столь же скользким и тягучим.

– У тебя все только черное и белое, Кей. Жаль, что мир не так прост.

– Ты крадешь утерянное время и используешь его для себя. А ведь времямерам полагается собирать потерянные минуты для будущего! Не будь Гильдии, кто знает, сколько человечество еще протянет?

Винсент рассмеялся.

– Ты все такая же идеалистка! Вот это я в тебе и любил. Скажу больше, сходил с ума.

– Да, идеалистка, – отозвалась Кейла, – и не стыжусь. Наша работа, моя работа, – уточнила она, – это каждодневный подвиг.

– Подвиг? Это ты крадешь время, а не я. Ты и другие времямеры.

– Чушь! Мы работаем на благо каждого, на благо всего человечества. Ты сам знаешь: если ничего не делать, завтра может не наступить.

– Завтра? – Он вернулся в комнату. – А мы хоть когда-нибудь могли определить, сколько времени остается неиспользованным? Гильдия заставляет нас верить истине: человечеству осталось только то, что спасли и вернули в оборот времямеры. И что нам это дает? Год? Чуть больше? Мы настолько близки к Концу Света?

Винсент чуть отодвинул краешек портьеры, впуская лучик дневного света, и выглянул наружу: горизонт щетинился зубцами небоскребов.

– Люди используют время, перескакивают в основном потоке из минуты в минуту, как по камушкам через реку, даже не замечая потраченных мгновений. В двадцатый век человечество вступило с населением в один миллиард, а завершило его более чем с шестью. И эта цифра будет неуклонно расти. Нас, – он указал на Кейлу и себя, – недостаточно, чтобы поддерживать время в объеме, нужном человечеству. Нас никогда не хватит. Число возвращенных секунд все уменьшается. Мы, не щадя сил, ведем войну, победить в которой суждено энтропии.

– Мы оттягиваем конец времени. Большего Гильдия никогда не обещала, – не поддавалась Кейла.

Винсент резко обернулся.

– А что если Гильдия ошибается? Возможно, нам осталась сотня лет, или тысяча, или даже эоны. И кем тогда оказываются времямеры, если не в ворами? – Он опять вернулся к двери, снова глянул в глазок. – Одно дело – терять время, другое – когда его у тебя изымают. Сколько часов ты украла, Кей? Сколько дней или лет чьей-то жизни ты забрала?

Губы Кейлы молчаливо шевелились. Впервые в жизни она слышала, чтобы подобным образом высказывались о Гильдии или времямерах. Она не такая, как Винсент! Как и все порядочные время-меры, она собирает время там и тогда, когда утраты никто не заметит. И она не присваивает его, отдает Гильдии, на благо всех людей.

Она собирает свой «взяток» у спящих, у перевозбужденных, у рассеянных. Например, кто-нибудь просыпается с чувством, что ночь пролетела в одно мгновение, а кому-то кажется, что вечеринка прошла совершенно незаметно. Эти «счастливые» секунды будут снова пущены в оборот, чтобы потом обмануть энтропию еще на несколько минут. А Винсент выставляет ее воровкой, хуже того – убийцей.