Майкл Стэкпол - Рожденный героем

Мы с бабушкой и Марией ели втроем. Место Кита было пустым. Бабушка была неразговорчива. Она держалась стойко, но ей не удавалось скрыть тревогу. Напряженность висела в воздухе, душила любую попытку завязать беседу и загоняла нас все глубже в уныние.

Мария в тот вечер оказалась не лучшей компанией для застолья. Ее, конечно, заботило состояние бабушки, но на уме у нее было что-то еще. Она несколько раз извинялась, когда я просил ее передать масло или соль, словно считала себя обязанной предугадывать мои желания, спрашивала моего мнения по какому-нибудь поводу и с готовностью подхватывала любой ответ.

После ужина бабушка попросила Марию принести тоник в солярий: ей хотелось перед сном посмотреть на звезды. Я подождал, давая ей время добраться туда и устроиться в кресле, потом зашел к ней поговорить. Мария улыбнулась мне, когда я появился в дверях, и проскользнула мимо, оставив нас наедине.

В своем огромном кресле бабушка казалась невероятно маленькой и старой. Я еще ни разу не видел ее такой слабой и хрупкой. Ее ноги были укутаны пледом, и, если бы не блеск глаз, устремленных на звезды, я мог бы решить, что она умерла.

– Ты знаешь, твой отец всегда заходил сюда поговорить со мной перед тем, как отправиться на свои подвиги, – ее голос звучал так печально, что у меня сердце разрывалось, и потому я храбро улыбнулся ей:

– Я вернусь. Я не погибну в Хаосе.

– Не надо обещать того, что ты не сможешь исполнить, детка, – обида проскользнула в ее словах, но я чувствовал, что это обида скорее на богов, чем на отца. – Твой отец всегда говорил мне то же самое. Но один раз он ошибся.

Я разглядывал коврик под ногами.

– Я знаю, как мало гожусь для дела, которое поручил мне император, но я сделаю его и вернусь назад.

Ивадна подняла голову и устало покачала ею:

– Ты сделаешь то, что должен сделать, Лахлан. Если ты вернешься, а я всем сердцем и всей душой надеюсь на это, я обрадуюсь тебе, как радовалась твоему отцу.

– Тогда начинай готовить пир, какого еще не видал этот город, – я прикрыл пафос широкой ухмылкой. – Я вернусь. Я дал тебе слово.

– Пожалуйста, Лахлан, не надо обещаний. Я не хочу, чтобы данное слово мешало тебе делать то, что надо. То, ради чего ты отправляешься туда, важнее, чем клятва, данная старой женщине. Так считал твой отец, и я не винила его за это.

Она смотрела на меня с мягкой улыбкой:

– Будь ты немного поплотнее – точная копия твоего отца перед тем, как он первый раз ушел в Хаос. Адин крепко гонял тебя – мне кажется, сильнее, чем твоего отца, – и хорошо подготовил тебя к встрече с Хаосом. Кардье гордился бы тобой, если бы мог видеть, каким ты стал.

Я стянул с пальца кольцо, данное мне императором, и протянул ей:

– Я знаю, мой отец хотел вернуться к тебе, но не смог. Вот, это его. Он бы отдал его тебе.

Она отказалась:

– Твой отец всегда считал это кольцо талисманом удачи. Если в нем и было скрыто несчастье, оно уже истрачено. Он предлагал его мне в тот последний вечер, но я не взяла. Мне было довольно памяти о нем и довольно памяти о тебе. Теперь иди, тебе надо выспаться. Я никогда не посылала в Хаос воинов со слипающимися глазами.

Я послушно ушел и вернулся в свои комнаты, но о сне даже не думал. С самого начала я решил взять с собой отцовскую рапиру, но Рорк заметил, что военная доктрина ха'демонов далека от изящных дуэлей. Расспросив его, я уяснил, что сражаться придется по большей части верхом, и лучше всего для этого подойдет крепкий тяжелый клинок, пригодный для рубящих и режущих ударов.

Выбор у меня был богатый. Ятаганы отпали сразу: я привык к оружию с двумя лезвиями. В конной схватке они превосходят обычный прямой меч, но второе лезвие – все равно, что второй клинок.

О двуручных мечах, висевших на стене, нечего было и думать. Сумей я поднять такой меч, его удар оказался бы неотразим, да только мне и вынуть его из ножен не под силу. Мне нужно оружие, которым я могу управлять – самый могучий удар надо прежде всего суметь нанести. Это соображение относилось и к остальным тяжелым мечам, а легкие шпаги и рапиры отпадали, так как им не хватало мощи. Из оставшейся золотой середины я выбрал длинный меч четырех футов в длину и почти в ладонь шириной у рукояти. На эфес ложились обе ладони, и в то же время отличный баланс позволял управляться с ним и одной рукой. Его легко было извлечь из ножен на бедре, а при желании носить и за спиной.

Чтобы проверить свою теорию, я перестегнул ножны за спину – в бою проверять будет некогда. Меч легко выскользнул из ножен.

Мария появилась в полуоткрытой двери, когда я вставал в позицию, и клинок свистнул мимо ее горла. Я поспешно опустил меч.

– Извини, Мария.

Она смотрела на меня круглыми глазами, придерживаясь за стену, чтобы удержаться на ногах. Краска медленно заливала ее щеки, а рука вскинулась, защищая горло. Несколько раз моргнув, она смогла вздохнуть.

– Нет, это ты извини, мастер Лахлан. Я через щелку увидела свет и подумала, что ты еще не спишь. – Румянец медленно возвращался к ней. – Твоя бабушка уже уснула, но заставила меня дать слово, что я разбужу ее проводить тебя. Ты по-прежнему собираешься выехать рано?

Я снял ножны и опустил в них меч.

– Прямо на рассвете!

– Ладно, – она улыбнулась мне и повернулась к двери.

– Мария, подожди!

– Да?

– Я хотел… э-э… поблагодарить тебя за то, что ты так хорошо заботишься о бабушке, – я на мгновение замялся и добавил:

– Мне очень жаль, что я прожил здесь так недолго.

– Твоя бабушка очень любит тебя. Она видит в тебе твоего отца. Она знает, что ты будешь таким же героем, как он, и только желает тебе лучшей жизни.

– Буду скучать по ней, – я заглянул в темные глаза Марии. – И по тебе тоже очень буду скучать.

– Прошу вас, не надо так говорить, мастер Лахлан, – она вспыхнула и потупилась.

– Почему не надо? – я прислонил меч к столу и скрестил руки на груди. – Ты умная и веселая девушка, красивая и гордая. Мне было хорошо с тобой, а мы провели вместе чертовски мало времени. Ты для меня загадка, и ты мне нравишься. Я буду скучать по тебе.

– Не следует так говорить, потому что я вам совсем не пара, – она покачала головой, отказываясь встретить мой взгляд. – Вас ждет великая судьба, и я рада за вас, но это значит, что вы найдете себе кого-нибудь получше. Ваша бабушка очень богата, и после ее смерти, которой, я боюсь, уже не долго ждать, все достанется вам, вашим братьям и кузену. Уже сейчас многие отцы и матери прочат своих дочерей вам в невесты.

– Пусть прочат, они мне не нужны.

– Это не значит, что вам нужна я, – она улыбнулась мне и вздохнула. – Вы еще многого обо мне не знаете.

Я нахмурился:

– Что мне еще знать! Я знаю, что ты заботишься о моей бабушке, как о родной. Я знаю, что ты искусная целительница, – я рассмеялся. – И ты сама сказала, что мой отец обещал взять тебя в жены, если переживет свою жену. Значит, ты и ему нравилась. Что еще мне надо знать?