Сергей Садов - Клинки у трона

Оторвавшись от разглядывания военных лагерей, я направился к палатке командира, поскольку обязан был представиться ему и сообщить численность своего отряда. Дальше шла обычная волокита: писаря заносили мое имя и численность отряда в специальный реестр.

Подъехав к палатке, я соскочил с коня и направился к входу. Мои люди остались на конях. Часовые у палатки насмешливо посмотрели на меня, потом один из них вошел внутрь.

– Прибыл еще один отряд, – услышал я сообщение часового.

– Пусть войдет, – буркнул чей-то голос.

Часовой вышел из палатки и откинул полог, приглашая меня зайти. Я пригнулся и вошел. Палатка была довольно просторной, поскольку служила не только жильем для командира, но была еще и штабом. Внутри стоял походный стол, за которым сидел писарь. В самой дальнем углу была постелена постель, которую закрывала занавеска. Вдоль полотняных стенок стояли складные стулья – здесь должны сидеть командиры соединений при совещании. Сам полковник являл собой образ типичного вояки. Высокий, широкий в плечах, на нем была кольчуга, широкий меч висел у пояса. Лицо этого человека было довольно грубым: большой нос, глубокие морщины, чисто выбритый подбородок выпирал вперед, а глаза, казалось, всегда смотрели сердито, ища каких-нибудь недостатков в собеседнике, что было очень неудобно для собеседников. Они, как бы говорили: «Говори-говори, все равно я тебе не верю». В целом этот человек мне не понравился с первого взгляда, хотя я быстро понял, что этот человек профессионал. Он окинул меня своим сердитым взглядом и презрительно фыркнул:

– Еще один маменькин сынок. Почему бы тебе не отправиться домой?

Как я уже говорил, ничем не спровоцированную грубость я не переваривал.

– А вы собираетесь записаться ко мне папенькой?

Писарь опрокинул чернильницу, но даже не подумал ловить ее, а ошарашено уставился на меня. Сам полковник тяжело задышал, словно у него были какие-то проблемы с дыханием.

– Да ты, щенок, соображаешь с кем говоришь?! Твое счастье, что ты еще не зачислен в мой полк, а то я не посмотрел бы на твой возраст и приказал бы всыпать тебе с десяток плетей. За нахальство!!!

– Нахальство, в отличие от глупости, порок меньший.

– Малыш, – прошипел полковник, – искренне тебе советую, найди другой полк и вступи туда. Не вводи в грех.

– Командир, ставящий личные мотивы выше общего дела, не заслуживает зваться командиром и должен быть отстранен от командования, как вредный для армии, – процитировал я одно из основных правил тевтонской армии.

Полковник, казалось, проглотил ежа и теперь мучительно пытался его выплюнуть. Он тяжело дышал, его глаза налились кровью.

– Командир, который выносит суждение о человеке не по его делам, а по внешнему виду или личным симпатиям, – продолжил я цитирования правил, – так же не может быть командиром.

Полковник, наконец, справился со спазмами дыхания.

– Хорошо, – прохрипел он. – Я посмотрю, каков ты в деле. Но не дай бог тебе в чем-то ошибиться. – Рогнар, запиши этого… этого барона.

Но писарь сделать этого не успел. Полог палатки откинулся и в нее влетел часовой.

– Гонец от Его Величества!

– Так впусти!

Часовой вышел из палатки и тут же в нее вошел другой человек в дорожной одежде, но в котором я с удивлением узнал Голос короля. Что же это за послание, которое доверено только человеку, устами которого обычно говорит только сам король? Похоже, те же самые мысли мучили и полковника. Голос тем, временем, оглядел платку и увидел меня.

– Хорошо, что ты здесь. Собственно говоря, я к тебе. Полковник, вы разрешите обратиться к этому человеку? – Еще бы полковник не разрешил что-либо Голосу короля, но он был здесь хозяином и вежливость требовала спросить.

При этих словах полковник удивленно раскрыл рот и уставился на меня. Потом, словно сомнамбула, кивнул.

– Хорошо. – Голос повернулся ко мне. – У меня для тебя послание короля. Личное. – Голос достал письмо и протянул мне.

Я удивленно оглядел сложенный лист бумаги. Потом разорвал его и стал читать. Это еще больше удивило полковника, из чего я сделал вывод, что сам он читать не умеет.

Король в своем письме повторял все тот же свой приказ по поводу драконов, только гораздо более вежливо и с элементами просьбы, не скупясь на комплименты. Дочитав до конца, я вернул письмо.

– Каков твой ответ?

– Нет. Я об этом королю сказал еще на том совещании. И если его это утешит, то могу сообщить, что такое же нет услышат от меня и остальные, а вчера я сказал его и Мервину.

– Я так и думал, что ты откажешь, но король хотел попробовать. – Голос убрал письмо и повернулся к полковнику и писарю. – Вы будете свидетелями того, что здесь сейчас произойдет. Я буду говорить от имени короля. Энинг Сокол, барон Веербаха, рыцарь Ордена и кавалер ордена Чести, – я заметил, как при моем имени расширились глаза у полковника и у писаря, как нервно сглотнул писарь и побледней полковник. – Его Величество Великий Князь Китижа за ратные подвиги во время мятежа награждает тебя Золотой Гривной. – Голос обнажил свой меч и коснулся моего плеча. Потом надел мне на шею золотой плетеный обруч. В этом обруче не было ничего необычного. Обычный, сплетенный из золота обруч, но именно он считался высшей наградой за воинскую доблесть в Китиже. И этот обруч невозможно было купить ни за какие деньги или драгоценные камни. И горе тому, кто осмелится надеть его на себя, не заслужив его. Только сам князь мог наградить им кого-то, но даже он не мог принять здесь единоличного решения. Сначала он обязан услышать мнение минимум троих кавалеров этого ордена. Он должен был описать им, за что собирается наградить кого-то, и только при их единогласном согласии награждал. При этом представить к этой награде мог любой командир подразделения своего солдата. Этот орден был самым демократичным в Китиже и наградить им могли как простого солдата, так и аристократа, поскольку в Китиже считалось, что ратный подвиг одинаков как у простых крестьян, так и у дворян. Так что получить эту награду было действительно очень трудно. Насколько я знал, во всей китижской армии едва наберется десяток кавалеров этого ордена. Как же князю удалось убедить остальных согласиться с этой наградой? Но размышлять у меня времени не было. В этот момент Голос достал нечто, при виде чего полковник нервно схватился за стул.

– Кроме того, Его Величество Отто III производит Энинга Сокола в полные генералы Тевтонской армии. – Голос протянул мне генеральский жезл, украшенный рубинами и сапфирами. Когда я принял жезл и встал с колена, Голос вручил мне приказ, где я должен был поставить подпись, что я и сделал, приложив к нему еще и обруч с рыцарским камнем. После чего Голос поклонился и вышел из палатки.