Пола Вольски - Наваждение

– Возвышенная дева, мерцание свечей в тот летний вечер не позволило показать вашу красоту в истинном свете. Зато дневной свет осени свидетельствует истину – я вижу, что вы расцвели, превзойдя любые ожидания. Примите мое восхищение.

– Ваше превосходительство. – Элистэ снова сделала реверанс, сдержанно улыбаясь, уверенная в своей совершенной, холеной красоте, радуясь комплименту, превосходной погоде, отточенной учтивости и галантности во Мерея. «Именно такой, – думала она, не облекая свою мысль в слова, – такой и должна быть жизнь». Элистэ не подыскала остроумного ответа, но если он собирался продолжать диалог с юной и пользующейся успехом фрейлиной Чести, то ему и надлежало взять на себя бремя изобретательности.

– Возвышенная дева, уделите мне одну минуту. – Он, собственно, загородил ей дорогу, не оставляя иного выбора. – Молю вас о снисхождении.

– О снисхождении, кавалер? Я могла бы поручиться за свою почтительность и уважение, но говорить о снисхождении было бы с моей стороны самонадеянно.

– О, вы быстро обучаетесь, почти так же быстро, как сама мадам Цераленн, но не будем играть словами – дело столь неотложное, что этой роскоши мы просто не можем себе позволить. Возвышенная дева во Дерриваль, я прошу вас о помощи. Помогите мне убедить вашу бабушку как можно скорее уехать из Шеррина.

«Он шутит, что ли?», – недоумевала Элистэ. Однако по виду во Мерея было не похоже. В живых, молодых глазах, горящих на его лице, слегка поблекшем от прожитых лет, не промелькнуло и тени улыбки, скорее, взгляд его был мрачен. Она почувствовала, что он сейчас скажет нечто такое, чего ей вовсе не хотелось слышать.

– Я вижу в ваших глазах вопрос. Позвольте мне сразу же ответить вам: оставаться здесь все более опасно для нее, да и для вас и всех ваших родных. Город полон фанатиков, одержимых жаждой убийства. Тайные общества, партии всех мастей, анархисты, разнообразные лиги кровожадных мятежников плодятся и множатся, как крысы в сточной трубе. И хотя все они разрознены, относятся друг к другу с подозрением, расколоты на соперничающие секты, их объединяет ненависть к Короне и Возвышенным. Они неистовы, решительны и энергичны. За годы направленных усилий они преуспели наконец в том, чтобы разжечь ярость горожан, и теперь катастрофа неизбежна. Спасение только в бегстве, и вы должны убедить в этом свою бабушку.

Он умолк, и Элистэ воззрилась на него. Никогда еще ее тайные, скрытые страхи не высказывались с такой ясностью, и первым ее поползновением было отрицать и возражать. Она решительно тряхнула головой.

– Сударь, ваша обеспокоенность делает вам честь, но вы наверняка преувеличиваете. Если бы дела обстояли столь плачевным образом, тогда мы стали бы свидетелями массового исхода Возвышенных. Но этого ведь нет – жизнь идет своим чередом, и так оно и должно быть. Нас посчитают неразумными и малодушными, мы уроним наше достоинство, если пустимся в бегство из-за недовольства кучки крестьян! – Она улыбнулась, словно разговор казался ей забавным.

– Лучше умереть, чем показаться недостойным – что ж, это чувство свойственно Возвышенным.

– Умереть? – Улыбка на ее лице растаяла. Кэрт, стоявшая позади, издала странный звук, словно мышка пискнула.

– Вы, как и большинство наших пэров, недооцениваете меру и значение этого «недовольства кучки крестьян», как вы изволили выразиться. Вероятно, неведением и объясняется безмятежность Возвышенных перед лицом надвигающейся опасности. А известно ли вам о недавних событиях в Шеррине? Знаете ли вы, например, что тюрьмы переполнены предателями и заговорщиками? Ежедневно происходят все новые аресты. Знаете ли вы, что экспроприационисты теперь столь многочисленны и агрессивны, что уже не утруждают себя конспирацией и собираются прилюдно, чтобы подтолкнуть город к мятежу? Никто не смеет упрекнуть их. А известно вам, что запрещенными трудами Шорви Нирьена открыто торгуют на улицах и его опасное красноречие находит приверженцев даже среди образованных классов? Известно ли вам, что во многих городских кварталах небезопасно появляться Возвышенным не только ночью, но и днем? И возможно ли, чтобы вы и ваша бабушка, несмотря на все эти тревожные признаки, по-прежнему оставались в блаженном неведении?

– До меня доходили разные слухи, но я никогда особенно не задумывалась над ними, – нехотя согласилась Элистэ. Ей не особенно приятно было продолжать столь тяжелый разговор, но кавалер по-прежнему загораживал дорогу. – Это дело жандармерии, не так ли?

– Величайшим безрассудством было бы ожидать, что несколько подразделений городской полиции, посредственно обученные и экипированные, смогут защитить нас от надвигающейся грозы.

– Ну, тогда солдаты, армия и Королевская гвардия.

– Они не устоят против всего населения. Более того, среди них наверняка найдутся сочувствующие другой стороне.

– Против всего населения?! Полноте, это безумие! Большинство людей законопослушны и верны своему королю.

– Дитя мое, да оглянитесь же вокруг! Народ жаждет крови.

– Нас, как и в прежние времена, защитят Чары Возвышенных.

– О, эти знаменитые Чары! Боюсь, у нас их не такой уж значительный запас. – Складки у рта во Мерея обозначились еще резче. – Скажите мне, Возвышенная дева, вы-то сами владеете ими?

– Я лично нет, и что же? Зато мой дядюшка владеет Чарами в совершенстве, и наверняка есть много таких же, как он. Так что я на самом деле не верю, что есть основания бояться. Собственно говоря, я уверена, что все эти беспорядки и уличные сборища вскорости прекратятся, когда похолодает. Снег и ледяные ветры разгонят этих крикливых смутьянов по домам, где они сразу позабудут о своем недовольстве. В конце концов, «в могуществе природы обретет Человек истинную гармонию», – процитировала она.

– Да, я читал фантазии Рес-Раса Зумо. Его представления обаятельны и наивны, как чувства одной известной мне юной фрейлины Чести. Послушайте, юница, надвигается беда, и она угрожает всем нам, шерринским Возвышенным. Я пытался предупредить тех, кого это касается, но безрезультатно. Способность Возвышенных к самообольщению не имеет границ, и мне никто не верит. Мне безразлично, что будет со мной, но ваша бабушка – иное дело. С ее изысканностью и совершенством она – олицетворение всего того, что мечтают уничтожить эти дикари. Я обратился к ней с предостережениями, но она слишком горда, чтобы думать о самосохранении. Вот почему я ищу понимания у вас, в надежде на более острый инстинкт молодости. Пока еще есть время, вы должны увезти отсюда Цераленн. Вы понимаете?

– Сударь, – этот невероятный диалог изумлял ее все больше, – чего вы ждете от меня?

– Только одного – чтобы вы поговорили с ней. Она чрезмерно гордится вами, очень привязана к вам, и ваши уговоры способны на нее воздействовать.