Александр Рудазов - Рассказы из правого ботинка

– Опять эту парашу?! - заныл кто-то из задних рядов.

– Тихо, я сказал! Вещи есть? - хрюкнул противный Хозам, нагло обшаривая карманы Нади.

Все найденное он вывалил на маленький столик и придирчиво рассортировал. Маленький сотовый, только на той неделе подаренный предками взамен потерянного, был брезгливо отброшен в угол - там уже высилась целая груда мобильных телефонов. Колечки, сережки и оплетенный бисером кошелечек были отложены в сторонку, часы осмотрены и тоже выкинуты.

– Дрянь… дрянь… дрянь… - хмуро бурчал Хозам. - У предыдущего Избранного хоть ножик был… хотя все равно дрянной.

– Что с нами будет? - жалобно спросил какой-то парень.

– Да в холопья вас продадим завтра, и все, - хмыкнул Хозам. - На хуторах работников не хватает. А что еще с вами сделать можно?… Какая-никакая, а все польза… Охо-хо, хозяин трудится день и ночь, а все какой-то мусор попадается… Когда ж что-нибудь полезное-то будет, а?…

С верхнего этажа донесся резкий хлопок, и дребезжащий голосок старого волшебника торжественно возвестил:

– Добро пожаловать, о Избранный!

Искусственный мозг

Эдуард Степанович откусил от бутерброда с сервелатом, вышел из лифта, повернул направо и остановился перед табличкой «А. М. Гадюкин».

– Доброе утро, Мила, - кивнул он секретарше, входя внутрь. - У себя?…

– Сами не видите? - отстраненно махнула рукой та.

Действительно, из-под двери струился сизый дымок и слышалось глухое бурчание ассистента Лелика. Эдуард Степанович вспомнил, как это горбатое страшилище впервые появилось в НИИ «Пандора» и невольно усмехнулся. Да уж, подобное случается нечасто…

– Доброе утро, профессор, - вошел в лабораторию он, проглатывая последний кусочек бутерброда. - Чем заняты?

– Паяю, батенька, - дружелюбно ответил Гадюкин, с удовольствием вдыхая миазмы расплавленного олова.

– Что паяете?

– Просто паяю. Меня это успокаивает. Да вы присаживайтесь, батенька, присаживайтесь, я уже заканчиваю, - отложил паяльник Гадюкин. - Чай, кофе?

– Чаю, если нетрудно, - сделал выбор Эдуард Степанович.

– Нетрудно, нетрудно. Лелик, сделай Эдуарду Степанычу чайку.

– Ру-га! - прорычал Лелик, возясь с чайником. Почти трехлитровый сосуд в его ручищах выглядел совсем крошечным. - Ху-гу?

– Две ложки, - ответил Эдуард Степанович, доставая из кармана бутерброд с ветчиной, завернутый в фольгу. - А что, профессор, какие творческие планы? Над чем сейчас корпите?

– А у меня сейчас, батенька, как раз никаких творческих планов нету, один только творческий простой. Проект «Центавр» уже год не движется, проект «Цирцея» зашел в тупик, проект «Морфей» окончен и передан в бюро, проект «Зевс» признан бесперспективным… Вот разве что с «Бронтом» пока неясность…

– Вот как? - положил ногу на ногу Эдуард Степанович, отхлебывая горячий чай. - О, эвкалиптовый?

– Ур-гу!

– Да, спасибо, Лелик. А что, профессор, не примете ли тогда небольшую задачку? Раз уж вам все равно нечем заняться…

– Опять проблемы с УТР? - нахмурился профессор. - Я же целый месяц с ними работал!

– Нет, поинтереснее. Помните, на той неделе Кремль с дружеским визитом посещал американский президент?

– Я не так уж внимательно слежу за политическим небосклоном, батенька… но раз вы так говорите, то, должно быть, это правда, - не стал спорить Гадюкин. - А что? Вам снова нужен клон президента?… Так сейчас сделаем! У меня еще с прошлого раза матрица осталась! Лелик, разогревай синтезатор!

– Нет, нет, больше не нужен. Сейчас нам нужен ИИ. Ну, искусственный интеллект…

– Благодарю, батенька, я знаю, что такое ИИ. Да, задачка интересная, давно подумываю взяться… А зачем он вам вдруг понадобился?

– Смешная история… Видите ли, ребята из Силиконовой Долины уже три года разрабатывают настоящий искусственный мозг - точь-в-точь, как человеческий… только искусственный. Они уже вот-вот закончат. И когда в Кремле окончилась официальная часть и начался банкет, Блэкуэлл этим похвастался. Точнее, он весь банкет только об этом и говорил. Наш президент в конце концов не выдержал и предложил на пари, что один его гений начнет работу с нуля, но все равно сумеет создать такой мозг быстрее и лучше. Догадайтесь, кого он имел в виду, профессор…

– Президент в меня верит! - важно задрал подбородок Гадюкин. - А я за него даже не голосовал.

– Э, профессор, вы же не думаете, что кто-то действительно подсчитывал эти бумажки? По-моему, половину урн даже не стали вскрывать… Так вы беретесь или отказываетесь? Не забывайте, у них фора в три года…

– Три года? - расплылся в улыбке Гадюкин. - Да ладно вам, батенька, эти мелко-мягкие никогда не умели работать шустро! Дайте мне три дня, и я вам сварганю такой мозг, что вся планета обзавидуется!

– Три дня? - усомнился Эдуард Степанович.

– Шутка! - хитренько усмехнулся профессор. - Нет, батенька, за три дня, конечно, трудненько будет… Недели две потребуется, не меньше…

– Хм-м… - все еще недоверчиво посмотрел на него главбез.

Конечно, он уже не раз убеждался, что профессор Гадюкин порой способен выкинуть такое, что вся научная общественность потом хватается за голову и вопит: «как, КАК он это сделал?!». Вот только результат обычно сильно разнится с тем, что задумывалось изначально…

– Ступайте, батенька, ступайте, возвращайтесь через две недели, - замахал на него профессор, разворачивая эль-планшетку и включая коммутатор. - Лелик, подготовь лабораторию, разогрей большой конвертер и свари кастрюлю какао! Мила, душечка моя, окажите любезность, пригласите ко мне Бульбу, Иванова, Коростелева, Мартиросяна, Отрубянникова, Прилипко, Русиновича, Снергиенко и Хрюкина. Устроим консилиум.

Эдуард Степанович улыбнулся одними губами и вышел. Машина завелась - теперь профессор будет работать как проклятый… Не факт, что он действительно сумеет создать искусственный мозг, но что-то он во всяком случае создаст.

Или взорвет всю лабораторию - это он тоже любит.

Ровно через две недели Эдуард Степанович снова перешагнул порог лаборатории Гадюкина. Секретарша Мила сосредоточенно выдувала пузырь из жвачки и его появления даже не заметила.

Профессор тоже не заметил - он был занят. С прошлого раза в лаборатории все очень переменилось - ученые сволокли в одно место целую кучу самых разных приборов и инструментов.

Сам Гадюкин сейчас управлял крошечной центрифугой, время от времени тихо ругаясь на непонятном языке. За соседними пультами стояли Снергиенко и Русинович. Из лаборатории слева пахло едкой щелочью - там работал Мартиросян, ведущий гальванотехник. Из лаборатории справа слышался писк и треск - там трудился Бульба, специалист по УКВ.

Судя по всему, ученые профессора только-только закончили что-то отмечать - на столе стояла дюжина пустых бокалов из-под вина. Правда, бутылки почему-то отсутствовали.