Дмитрий Петров - Силь

— Уверен? — гном остановился и полуобернулся к Дону.

Дон кивнул, оглядываясь вокруг. Слева и справа неприступными стенами возвышались молодые деревца, растущие настолько густо, что протиснуться между ними стоило бы изрядных трудов. А между этими стенами вилась тропинка, на которой человек с гномом в данный момент и находились.

Странно, я и не помню, как мы на эту тропинку вступили, - удивился Дон.

Тропинка, непрерывно извиваясь в обход деревьев, всё же вела в нужном направлении, и путь вполне можно было продолжить по ней — но что-то Дона удерживало, что-то с тропинкой было не так . Дон опустил взгляд — хорошая тропинка, гладкая, отлично вытоптанная до самой земли, по бокам вдоль неё возвышаются опавшие листья, но на самой тропинке — ни листочка, ни камушка…

Это значит, что ею часто пользуются! - вдруг осенило Дона.

— Может, всё-таки пойдём? — несколько раздражённо начал было гном. — А то…

Но Дон предостерегающе поднял руку, призывая Грахеля к молчанию, и тот послушно умолк, прислушиваясь к тому, что могло насторожить человека. Вскоре и гном услышал то, что чуткие уши Дона уловили чуть раньше — тяжёлый топот и мерное сопение. Звуки становились всё громче, и едва гном успел схватиться за рукоять молота, впереди, из-за поворота тропинки, находившегося в дюжине шагов, вынырнул кабан. Это был матерый секач, и на его спине вполне могло усидеть сразу два человека. Попади он на праздничный стол, и его едва бы съели две роты вусмерть голодных гномов. Он был не один — за его спиной показались несколько свиноматок и целый выводок пегих поросят. Секач злобно сверкнул глазами, нагнул голову и презрительно хрюкнул.

— Это кабанья тропа! — запоздало понял Дон. — Кажется, мы в беде, — тронув гнома за плечо, негромко прошептал он.

Дон достаточно хорошо знал повадки кабанов, и теперь запоздало клял себя за невнимательность. Как он мог проглядеть тот момент, что они вышли на кабанью тропу, как можно было сразу не сообразить этого? Кабаны не такие уж страшные животные, если их не обижать — но дело-то как раз в том, что кабаны воспринимают появление на их тропе посторонних — как обиду. А вернее — как вызов.

Что же делать? - напряжённо размышлял Дон.

Теперь, из-за возникшей опасности, внутренние терзания и переживания отошли на второй план, и мозг вновь работал как следует — быстро и точно.

— Убежим? — неслышно спросил гном, не оборачиваясь. Дон не мог не восхититься его выдержкой — не каждый мог бы сохранять неподвижность, находясь ближе всего к налитым кровью глазам матёрого зверя.

Дон отрицательно покачал головой, потом, сообразив, что Грахель его не видит, прошептал:

— Догонит.

Вбок от тропки тоже нельзя, — продолжил Дон мысленные поиски возможностей выхода из ловушки, в которую они с гномом угодили по его, Дона, неосторожности и невнимательности — во всяком случае, Дон был в этом уверен.

Вбок от тропинки — слишком уж густые заросли, быстро мы сквозь них не протиснемся, и кабан нас наверняка успеет настигнуть… Может, залезть на дерево?

Дон поднял голову и обозрел ближайшие деревья. К сожалению, низко расположенных веток не было, а карабкаться по стволу — задача не из лёгких…

Хотя, будь я один, я бы наверняка успел, — пришла незваная мысль. — Но вот Грахель… Как я слышал, лазание по деревьям не входит в число гномьих достоинств. Нужно придумать что-то иное… Но что?

Грахель вдруг вышел из состояния неподвижности и сделал шаг вперёд, по направлению к кабану, не отрывая взора от глаз секача. Секач коротко рыкнул и также сделал шаг вперёд, сближаясь с гномом. Гном тоже издал сдавленное рычание и сделал ещё один шаг.

Дон шагнул было к Грахелю, потянул руку к его плечу, чтобы остановить, удержать… но на полпути рука остановилась.

Похоже, Грахель прав, — сокрушённо подумал Дон. — Иного выхода у нас нет. С этим секачом придётся сражаться.

Дон был осведомлён о боевых особенностях диких кабанов, а кое-что даже видел своими глазами — и увиденное заставляло проникнуться к бойцовским способностям диких кабанов глубочайшим уважением.

— Тем более, — лёгкая улыбка скользнула по губам человека, — что увиденные мною кабаны были раза в два меньше этого.

Дон понимал, что будь у него копьё и топор, он легко бы совладал с кабаном, даже в одиночку. Нужно вонзить копьё в нужное место — в область сердца секача и правильно упереть копьё в землю — а потом, удерживая клыки кабана на безопасном расстоянии от себя, методично добить его топором.

— Да и с одним копьём я бы справился, только дольше бы ждать пришлось, пока он кровью истечёт… — Дон сокрушённо вздохнул. — Но копья нет, так что придётся как-то обходиться…

Рука уверенным движением вновь опустилась на рукоять меча. Выход был только один — в прыжке перемахнуть через гнома и попытаться убить секача первым же ударом. Первым — потому что нанести второй удар секач скорее всего не даст. Да и уцелеть после нанесения первого удара было проблематично — кабаны не умирают сразу.

Убить секача с одного удара — очень непросто. Нужно безошибочно нащупать сталью меча упрятанный в его огромной голове мозг, размером с кулачок младенца… Но даже если мне удастся первым же ударом поразить его мозг, — прикидывал Дон, — он будет всё ещё опасен. Инстинкты, зашитые в спинном мозге, и запас жизненной силы в его огромной туше позволят ему оставаться на ногах в течение пары вдохов, причём до последнего вздоха он будет оставаться грозным противником. Так что секач наверняка успеет нанести мне смертельный удар своим клыком…

Шансы на успех были минимальны, но Дон всё же решил рискнуть. Собственная жизнь его волновала очень мало, а вот отдать её не просто так, не из-за невыносимого желания избавиться от боли в сердце, а ради спасения жизни друга — почему бы и нет? Дон выхватил меч и, набирая разгон, ринулся к гному. Размашистый шаг, другой, толчок… Что?

Толчковая нога почему-то не оторвалась от земли, намертво к ней прилипнув. Дон едва удержал равновесие и сердито глянул на гнома, умудрявшегося даже будучи обращённым спиною к человеку, излучать этой спиной выражение неприкрытого ехидства.

— Ах, ты ж маг земли! — возмущённо воскликнул Дон, но гном никак не отреагировал.

В полной сосредоточенности, не отрывая взора от кабана, Грахель сблизился с ним на расстояние вытянутой руки, потом ещё ближе, ещё… Голова секача нагнулась, рука гнома в тяжёлой латной перчатке упёрлась ему в лоб — и две фигуры застыли. Дон видел, как взбугрились мышцы ног кабана, как напряглась гномья спина, как гномьи сапоги и кабаньи копыта принялись погружаться всё глубже в утоптанную до каменной твёрдости почву…