Валерия Воронцова - Клятва ворона [litres]

– Повтори за мной с соответствующей эмоцией и верой в произносимые слова: «Кровью и родом клянусь больше никогда не предпринимать попыток повлиять на связь фамильяра и практикующего, заключенную между Владом Яблоневым и Агатой Вольской, каким-либо способом».

И вроде бы слова простые, но почему-то моя тревога-медведь вернулась, нервно топчась в животе. Ира повторила сказанное Захаровой слово в слово, чуть запинаясь и теряясь на окончаниях, но это было искренне. На личном опыте я заметила, что неуверенность – это тень честности. Если нет тени – предмета не существует, он лишь иллюзия. В голосе Ругаловой мой чуткий слух уловил и дрожь, и скомканность, и даже намеки на заикание.

Одним быстрым движением Захарова уколола палец Иры иглой, надавила посильнее и, когда алая капля упала на белый камень, сказала:

– Запоминаю, принимаю и храню. Будет клятва нарушена – накажу.

В ушах застучали барабаны, на голове зашевелились волосы, руки покрыла гусиная кожа. Каждое слово Анастасии словно падало в пустой колодец, создавая эхо, и я внезапно поняла, что в квартире похолодало. Сквозняку неоткуда было взяться, и все же лепестки цветов в вазах от чего-то трепетали.

Иру била крупная дрожь, я раскрыла рот, но Влад дернул меня за руку. Взгляд ведьмака, цепкий, серьезный и опасный, велел сидеть тихо, смирно и не влезать в то, чего я не понимаю. Хороший совет, которому я последовала, вжавшись в спинку стула.

Все оборвалось сразу, как Анастасия положила камень в шкатулку, закрыла крышку и задула свечу. Ирка оказалась под рукой Березина так быстро, что я даже не поняла, как это произошло.

– Теперь, – Захарова сложила руки на столе, как примерная первоклашка, – девочки на выход, мне есть что сказать мальчикам наедине. Говоря «на выход», я имею в виду «на улицу».

Я неуверенно посмотрела на Влада, столкнувшись сразу с несколькими проблемами. Во-первых, не хотелось так скоро оставаться один на один с Ругаловой, а во-вторых, терять из поля зрения ведьмака. Оставлять Князя одного в компании других практикующих при таких странных обстоятельствах чувствовалось мне в корне неправильным. Судя по тому, как замялась Ирка, не мне одной так казалось.

– Я тихо говорю? – Голубой глаз Захаровой посмотрел точно на меня, и весь ее черно-белый образ растаял, как дымка, обнажив настоящего хищника, не привыкшего повторять дважды. Начинаю понимать, почему остальные отзываются о ней так осторожно.

– Агат, все в порядке, – кивнул Влад, отпустив мою руку, и одобрение в его глазах вряд ли мне почудилось.

Настороженно покосившись на Захарову, вновь уделившую все свое внимание кружке с чаинками, я выбралась из-за стола и вышла в прихожую следом за Ирой. Не говоря ни слова, мы принялись обуваться, стараясь не задевать друг друга. Более неловкой ситуации в моей жизни еще не случалось. Разве что сказанная в седьмом классе про классную руководительницу гадость, в то время как она стояла за спиной.

Выйдя на лестничную площадку с сумками, мы, не сговариваясь, рванули в разные стороны. Ира метнулась к лифту, а я к лестнице. Небольшая отсрочка в минуту ничего не решила, и мы снова столкнулись на улице у подъезда.

– Сумка для ночевок? – заговорила Ирка первой, резко повернувшись ко мне лицом.

– Ага.

– Ты серьезно собираешься на ночевку к нему?

Вот чего она опять начинает?

– У тебя серьезно отключился инстинкт самосохранения? Я, конечно, не эксперт, но, по-моему, осуждение в твоем голосе подходит под категорию «влияние», – сухо указала я, поначалу вовсе не собираясь что-то говорить.

– Я интересуюсь как друг, – вздернула нос Ругалова.

– То есть мы все еще друзья?

– А ты считаешь, что нет? Хорошо-хорошо, прости за «блохастую», я перегнула, сама знаю, – подняла руки вверх Ира. – И вообще отреагировала слишком бурно, – закатила она глаза, давая понять, что это не ее слова, а, скорее, Березина.

– Что-то еще?

– Ну… Я не хотела замечать того, что ты показала там. – Она кивнула наверх. – Не хотела признавать в тебе фамильяра, не подумала… Может, мы остановимся на том, что я просто не подумала?

– Удивительное дело: мы всегда останавливаемся на том, что ты «просто не подумала»! – не выдержала я.

– Ну, вот такая я!

– Что за детский сад! «Ну вот такая я, смирись» – аргумент для бойфренда, а не для ЛПНВ!

– ЛПНВ?

– Лучшая подруга на века, – расшифровала я. – В книге вычитала.

– В бульварном чтиве, которое ты глотаешь пачками?

– Не переводи тему!

– Это я-то перевожу тему? Ты собиралась мне там голову откусить, а теперь еще и строишь из себя несчастную! До этого я не видела в тебе того, что видят все они! Я думала, что ты не чувствуешь себя фамильяром и просто ведешься на то, что тебе льют в уши.

– А сейчас ты что думаешь? – Я скрестила руки на груди.

Ругалова глубоко вздохнула и отвернулась, уставившись на двор. Не первый день ее зная, я была уверена, что она пытается перебороть себя и по-настоящему извиниться. У нас обеих были с этим проблемы, чаще, через пару дней после ссоры, мы виновато переглядывались, кивали и начинали общаться как ни в чем не бывало. Но не в этот раз, и Ирка тоже это понимала.

– Я ошиблась, и мне жаль, что все так вышло. Я с самого утра была в плохом настроении и когда узнала, что ты согласилась на его предложение, вышла из себя. Прости. Мое отношение и подозрительность, когда дело касается темных практикующих, не должны… ну… влиять на мое отношение к тебе. Ты мой друг, и неважно, кого еще ты считаешь близким себе. Я в состоянии с этим смириться. Правда. Постепенно.

Мне удалось дослушать до конца, не уронив челюсть на обледеневший и местами посыпанный реагентом асфальт. Все слова Ирки точно были под знаком плюс, я чувствовала их искренность, а заодно осторожность, с какой она обходила возможные заступы на клятву, данную Захаровой.

– Честно говоря, я тоже маху дала. Знала же, что ты не в восторге, и позволила себе вспылить… Колготки тебе эти припомнила…

– Я их выкинула, – перебила Ирка, и я прыснула. – Они все равно напоминали бы мне о позоре, так что…

– Обнимашки, – закончила я, заключая подругу в крепкие объятия, особо неудобные из-за толщины верхней одежды и навязчивого запаха ее кожаной куртки.

– Обнимашки, – подтвердила Ирка, стиснув меня не хуже медведя. Интересно, каков захват у Потапова и можно ли из него выбраться?

– Так что с сумкой для ночевок? – осторожно напомнила Ругалова, когда мы отлепились друг от друга.

– Что-то вроде вынужденной меры, – скривилась я. – Помнишь, у меня в подъезде лампочка все время перегорала? Влад почувствовал что-то, сущность…

– О боже, – раскрыла Ирка рот, и ее и так большие карие глаза стали на пол-лица. – Она прилепилась к тебе?