Валерия Воронцова - Клятва ворона [litres]

– Неудачный вариант. У него уже три девушки, – ответил Яблонев на мой, не сомневаюсь, весьма красноречивый взгляд.

– А он не надорвется? – удивленно вытаращилась я, поворачиваясь к Владу и едва не сталкиваясь с ним носами.

– Я бы сказал, что он нарвется, – поправил практикующий. – Как долго это происходит?

– Что происходит?

– Ты прекрасно понимаешь суть моего вопроса.

Еще бы. У Влада просто фантастическая способность поднимать исключительно те темы, на которые я не хочу разговаривать именно с ним больше всего. Уверена, он делает это специально.

Ощутив себя догом, впервые увидев свою сущность по-настоящему, я словно толкнула костяшку домино, запуская цепочку, постепенно укладывающуюся передо мной в причудливый узор. И с того момента все окончательно изменилось.

Мой слух, зрение, обоняние и скорость стали в разы лучше. Теперь, сидя в аудитории, я не только слышала каждый шепоток и у кого какая музыка играет в наушниках, но и могла совершенно точно определить, кто перелистывает страницы тетради, кто грызет карандаш, а кто играет на планшете, различая даже самые незаметные, близкие к тишине звуки. Та же ситуация была с запахами, отчего посещение раздевалки на физкультуре превратилось в еще большую пытку. Что касается зрения, то оно будто бы стало четче, особенно, если я наблюдала за чем-то быстро движущимся, например мячом или брызгами масла на сковородке. Передвижение в темноте и вовсе перестало быть проблемой. Ночью я видела как днем, что приводило меня в дикий восторг. Почти в такой же, как бег, на который я теперь была способна.

Кроме усилившихся физических возможностей, на третий день я стала замечать еще кое-что. Повышенное внимание к своей персоне. Ни с того ни с сего мне улыбались и заводили разговор уже давно знакомые парни с потока, прежде не проявлявшие никакого интереса. Со мной пытались познакомиться в транспорте, на улице, даже в магазине. Логика подсказывала, что все это связано с сущностью, но спросить об этом у Влада я стеснялась, а с Сашей и Варварой мы как бы находились в состоянии бойкота. У Ирки же не было ничего подобного, так что я чувствовала, что это какое-то свойство темных.

– Началось после той пятницы у Варвары, в понедельник, – призналась я. – Ты знаешь, почему они все вдруг начали обращать на меня внимание, да?

– Разумеется. – Влад свернул с проспекта в узкий проход межу торговым центром и пятиэтажкой с магазинами на первом этаже. – Это стандартный, я бы даже сказал, базовый магнетизм темных. Признав свою сущность, слившись с ней, ты прекратила сдерживать в себе хищника, излучая его сексуальность, всегда завораживающую и привлекающую людей. Мы – огонь, они – мотыльки.

– Не заметила, чтобы за тобой бегали толпы девушек, – пробурчала я, смущенная его объяснением.

– Я наигрался с этим еще до двадцати. Теперь просто приглушаю, экономя время и силы.

– Выходит, этот интерес ненастоящий?

– Почему? – Влад обернулся, вопросительно приподняв бровь.

– Он же привлечен не мной, а сущностью…

– Разве сущность не часть тебя?

– Все равно есть в этом какая-то искусственность. Будь я обычной, все осталось бы по-старому.

– Но ты не обычная и никогда ей не была. – Яблонев свернул в следующий двор. – Что такое? Тебе кто-то понравился, и ты боишься, что его заинтересованность… – практикующий щелкнул пальцами, подыскивая слово, – …наколдованная?

– Никто мне не понравился, я просто спросила, – ответила я в спину ведьмаку, стараясь думать о чем угодно, только не о том, что тот, кто мне действительно нравился, сейчас шел со мной. Как и о том, как давно он меня не кусал. С той совместной ночевки, бывшей, казалось, вечность назад.

Собственно говоря, в такой паузе виновата была я сама, решив проверить, сколько продержусь без этого дурманящего и заживо сжигающего меня контакта. А заодно, не захочет ли Влад возобновить его первым. Если ответ на первое очевиден (полтора месяца – вот мой предел), то второе слишком болезненно, чтобы мучить себя долгими размышлениями. Ведьмак всего лишь потакал моей потребности, и ждать от него инициативы – идиотизм, на который я зачем-то себя подписала.

Как будто мне больше не о чем переживать, а между тем вопрос с отцом так и оставался открытым. Никто не знал, с чего начинать. Не было фотографии, не было вещи, не было ничего, что несло бы его частичку. Ничего, кроме меня самой. А когда Влад и Настя Захарова попробовали использовать мою кровь в качестве поисковика, выяснилось, что от подобного мой биологический отец защищен. Маятник просто не останавливался над картой, кружась до тех пор, пока Захарова его не перехватила, признав, что дело дохлое даже для ее способностей.

Все, что было нам известно, по-прежнему упиралось в мою внешность и отсутствие его духа в мире мертвых, что повторно проверили и Влад, и Настя. Итого: он живой кареглазый шатен, предположительно высокий, с сущностью крупной собаки и, скорее всего, проживающий на территории России. Блестяще.

– Агата?

– Я прослушала, – моргнула я, чувствуя себя застигнутой на месте преступления. – Что?

Влад не ответил, склонив голову набок, по-птичьи. Ох и не люблю я, когда он так делает… Обычно подобный жест у моего практикующего выдавал глубокую задумчивость. А когда Яблонев глубоко задумывается, глядя на меня – это значит, что в ближайшую минуту всплывет что-то, что мне не понравится.

Ведьмак сократил расстояние между нами, и я сделала шаг навстречу, движимая странной необходимостью быть рядом. Иногда она проявлялась особо остро, но каждый раз непредсказуемо. Просто Влад совершал какое-либо движение, и мне в голову вбивался гвоздь-мысль обязательно, сейчас же, немедленно прикоснуться к нему. Словно, если этого не произойдет, случится что-то плохое.

Рискнув спросить у Ругаловой, бывает ли подобное с ней, я, к своему облегчению, получила положительный ответ. Очередное проявление связи, проходящее у всех фамильяров и практикующих одинаково. Правда, в Иркином случае, из-за их близости с Лешей, такие приступы случались намного реже.

Подушечки пальцев Князя невесомо прочертили по моей щеке, указательный провел у самого контура нижней губы, прежде чем скользнуть по скуле и, через висок, спрятаться в волосах. Дыхание согрело кончик носа: нотки табака, мяты и крепкого черного чая. Сердце застеповало, подбираясь к горлу, и время запнулось на месте, словно не решаясь пробить следующую секунду, пока я вглядывалась в серый туман его глаз. Что бы он ни скрывал за собой, оно точно не было спокойствием или весельем.

Идеальный момент, чтобы обнять его за шею, привстать на цыпочки и… но… Жалкая фантазия, имеющая право на жизнь только в моей голове, и то не всегда. Точно не в присутствии Влада. Точно не сейчас, когда он так внимательно смотрит, отчего-то до сих пор выдерживая тишину.