Эйприл Женевьева Тухолки - Бессердечное милосердие [litres]

Из-за двойных дверей на кухню появился худощавый мужчина лет сорока. Он принес нам буханку ржаного хлеба, ломоть сыра и миски с горячими свиными колбасками. Мы молча и быстро все съели, наслаждаясь отменно приготовленной едой.

Хозяин постоялого двора меж тем, не обращая внимания на нашу грязную, пахнущую болотом одежду, рассказал нам, что у него – семь маленьких дочерей и четыре собаки, и все они «в этой проклятой деревне одичали». Его жена – странствующий мистик, и искусству своему обучалась у целителей в Ибере, так что навещает она их крайне редко.

Глаза трактирщика вспыхнули, едва он заговорил о своей жене-кочевнице. Выходило так, что вопреки собственным стенаниям, он ею все же гордится.

Я сидела, прижавшись бедром к бедру Тригва, и наши плечи соприкасались. Я была рада оказаться снова рядом с ним.

Мы закончили трапезу, но покидать постоялый двор мне ужасно не хотелось. После промозглых болот место это казалось дружелюбным, теплым, наполненным счастьем. Мне нравились игры собак и маленьких дочерей трактирщика, нравилось умиротворение, даруемое пылающим очагом, но денег на следующую ночевку здесь у нас не было. Кроме того, я знала, что сидеть подолгу взаперти Квиксы не любят и всей душой жаждут вернуться в лес.

Я отдала трактирщику последнюю нашу монету, и мы все вместе отправились на поиски целителя. Возле колодца повстречались с четырьмя хорошенькими доярками, которые, раскачивая деревянными ведрами, направлялись к коровам на ближайшем лугу. Я спросила их, как нам отыскать деревенского целителя. Они, разулыбавшись, указали на небольшой дом с торфяной крышей рядом с кузницей.

Местный целитель оказался целительницей. Она открыла дверь при первом же стуке, будто ждала нас.

Была она моего возраста, стройная, с прямыми светлыми волосами и со смешинкой в серых глазах. Она первым делом взглянула на наши плащи милосердия, затем пожала плечами, сообщила, что зовут ее Файф, и впустила нас.

Ее дом в одну комнату был опрятным и пах свежестью и легким цветочным ароматом, как цветочное поле в разгар лета. С каждого дюйма стропил свисали травы, пурпурные стебли лаванды, мешочки с сушеными цветами ноготков и длинные связки чеснока и лука.

Мы всемером заняли большую часть пространства, и комната вдруг сделалась еще более уютной и гостеприимной.

Файф жестом подозвала Вайтала к огню и усадила на скамеечку. Опустилась на колени рядом, приподняла штанину его темных штанов и осмотрела лодыжку. Джунипер, Тригв и я настороженно заглядывали ей через плечо, но она, казалось, не возражает.

Припарка сняла у Вайтала опухоль, но Файф пообещала извлечь остатки яда из его лодыжки и достала стеклянный флакон из запертого шкафа рядом с ее широченной кроватью в углу.

– Что это такое? – спросил Тригв, не сводя глаз с сильно пахнущего порошка солнечного цвета, который целительница высыпала себе на ладонь.

– Пряность из Ибера под названием Истинный Эрмик, изготавливается из корней тамошнего растения. Пряность эта – очень редкая и весьма дорогая, но мне повезло вырастить это растение в своем саду.

Файф снова опустилась на колени, поджала губы и сдула порошок на лодыжку Вайтала.

Из ранки тут же начали сочиться крошечные зеленые капельки и, стекая по лодыжке, падать на пол.

Змеиный яд вскоре покинул его, и Вайтал облегченно вздохнул, а на щеках его заиграл румянец.

– Спасибо, – сказал он, не сводя голубых глаз с целительницы.

Он был действительно благодарен Файф, поскольку понимал, что если бы его рана загноилась, он лишился бы стопы, а то и всей ноги. И тогда не смог бы отправиться со своими быстроногими братьями на снежную охоту не только в предстоящем сезоне, но и ни в каком другом.

Затем лекарь занялась раной Ови – она жестом попросила нашу сестру снять тунику, что Ови и сделала безо всяких церемоний и стыда, сбросив сначала плащ, а потом положив прямо на пол топор.

Файф, казалось, не удивилась тому, что у Ови есть такое оружие, что заставило меня полюбить ее еще больше. Лекарь развязала повязку, сооруженную Тригвом, и щелкнула языком при виде открытой раны трехдюймовой длины с запекшейся кровью.

– Ты правильно сделал, что использовал тысячелистник, – сказала она, глядя на Тригва.

Тот улыбнулся одной из своих быстрых, дружелюбных улыбок.

Файф предложила Ови каплю макового масла, но та лишь покачала головой.

Целительница нагрела иголку над пламенем свечи и начала зашивать рану. Ови не издала ни звука, хотя, должно быть, больно ей было так же, как если бы она очутилась в Хеле.

Когда все было готово, Файф наложила густую мазь, пахнущую чесноком и черным грецким орехом, и перевязала рану чистой повязкой. Ови встала, повела плечом, а потом одарила целительницу своей редкой, но откровенной улыбкой.

– Отлично сработано. Спасибо тебе, лекарша.

Тригв вытащил из кармана последние медные монеты и бросил их Файф. Та поймала их одной рукой и спрятала в потайной карман своей желто-серой свободной туники.

– Не выпьете ли вы со мной по кружке сидра? – и Файф, не дожидаясь нашего ответа, разлила по кружкам из стоявшего на столе кувшина жидкость медового цвета. – Я сама делаю его из яблок, которые собираю в горах.

Сидр был восхитительным – одновременно и терпким, и сладким, с огненным вкусом, слегка обжигающим заднюю часть языка. Он почти сразу снял боль в моих многочисленных ушибах и согрел кровь, еще помнившую стылые трясины.

Теперь казалось невозможным, что еще накануне я была в Болотах Красных ив, топила там в солоноватой воде милого парня по имени Уоррик, а затем наблюдала, как юная королева вбивает в себя магию тростиной цвета свежей кости.

Болото было смертью, здесь же была жизнь – был вкус яблочного сидра на языке, был пахнущий сушеными травами воздух, были постепенно превращающие небо в трепетную полуночную синеву сумерки за окнами.

– Так вы расскажете мне, откуда у вас эти раны? – Файф выразительно оглядела Вайтала, а затем Ови. – Рана на плече, несомненно, была нанесена тем, кто умеет обращаться с ножом, и укус был не укусом обычный змеи, а Болотной гадюки.

Мы молча пили сидр и ничего не отвечали.

Файф только кивнула.

– Значит, вы пересекли Болота Красных ив. Удивлена тому, что вы еще живы. В последнее время к нам редко забредают оттуда путешественники.

– Ты права, – призналась я наконец. – Мы пришли с болот.

– Вы либо очень храбры, либо очень глупы. – Файф медленно обвела взглядом всех семерых. – Храбры, полагаю.

– Возможно, и то, и другое в равной степени, – мягко произнесла я. – И благодаря нам болота снова стали безопасными. – Не сводя глаз с огня, я провела пальцами по одному из перьев на своем плаще милосердия. – По крайней мере, такими же безопасными, какими были прежде. Королевы-Затворницы больше нет, и мы убили изрядное количество девушек Ив. Остальные вскоре разбредутся. Дайте знать об этом людям в округе, если хотите.