Александр Якубович - Одиночество жреца. Том II

Сания не задавала никаких вопросов, хотя, мне казалось, сейчас по моему лицу было понятно очень многое. Но девушка держалась, хотя я ощущал исходящее от нее острое любопытство и даже слышал отголоски мыслей.

Еще одна проблема: посох Пала и жизнь затворником развратили меня. Раньше, до битвы за Пите, я постоянно держал ментальные барьеры опущенными. Лу вбивала в меня науку, как могла, заставляла тренироваться, заставляла учиться жить с этой силой и быть всегда готовым ее использовать. Но потом бог Войны подарил мне артефакт — могучее оружие, которое усилило меня многократно. Ментальным конструктом стало пользоваться неприлично просто, а необходимость в отводе глаз, мороках и прочих уловках, которым обучала меня моя богиня, со временем вообще отпала: я просто ломал мечи и проламывал любые доспехи одним ударом, как боксер-тяжеловес, который забрел на детскую площадку. Я был так уверен в своем посохе, что почти разучился пользоваться ментальной магией, как должно: вечно ходил закрытый от чужих мыслей и эмоций, потому что они меня раздражали. Да и зачем? Я же непобедим!

И вот теперь, искалеченный, даже без возможности держать меч в руках — на левую конечность надежды не было, давайте будем с собой честны — у меня осталась только магия разума. Только она была так же слаба и атрофирована, как и моя ведомая рука.

Силы Жреца? Туда же! Я даже не представляю себе предел своих возможностей, потому что никогда этой силой не пользовался! А Лу и не настаивала, жалея меня, ленивого дурака… Все же она была очень мягка сама по себе — согласно своей миссии и сути, хоть в первую нашу встречу я подумал, что она холодна и заносчива. Но нет, Лу, как любящая и опекающая женщина, оградила меня от этой ноши. Зачем, если есть сила Старших богов? Может, я могу кого-нибудь «успокоить» до такой степени, что у него сердце остановится? Или человек в ступор впадет? Или я могу усыплять своей силой людей? Или вообще — исцелять раны. Ведь я знал, что в моей душе сейчас плескалась чистая энергия бога, которая просто трансформировалась согласно возложенной на Лу миссии…

В процессе этих раздумий мы и нашли виконта.

Орвист стоял на коленях и почти не двигался. Всегда гигантский, мощный и надежный, сейчас виконт выглядел, как будто из него кто-то вырвал хребет: спина сгорблена, плечи и голова опущены, руки безвольными плетьми висят вдоль тела.

Я не хотел задумываться, какая участь постигла уже немолодого графа, где-то в глубине души надеясь, что он нашел какой-нибудь осколок доски и выплыл к берегу, как и мы. Но реальность оказалась иной. Прозаичной и жестокой.

Орвист стоял на коленях возле тела своего отца. По синюшному лицу Бренарда было понятно, что граф утонул, не сумел выплыть, ему просто не хватило сил. Возможно, если бы рядом с ним был его сын, который смог выбраться из воды не только сам, но и спас Санию, мужчина имел бы шансы добраться до берега, но между сыновьим и долгом королю Орвист выбрал последнее. И спас юную арха-ту. За что его отец заплатил жизнью.

Это осознавала и Сания. Девушка отпустила локоть, за который придерживала меня весь наш путь, и последний десяток шагов я проковылял к гиганту самостоятельно.

— Орвист, — я положил руку на плечо виконта, — мне очень жаль. Твой отец был достойным человеком и преданным слугой престола.

Виконт ничего не ответил, даже плечом не повел, все так же сидел и смотрел в лицо родителя, человека, который был для него абсолютным примером во всем и который еще так многому должен был его научить.

Я опустился рядом с Бренардом на колени и молча стал расстегивать рубашку графа, виконт же только медленно наблюдал за моими действиями. Когда моя рука нащупала графский жетон на холодном безжизненном теле, я аккуратно снял его вместе с цепью и протянул Орвисту.

— Возьми, глава рода де Гранж. Нам надо похоронить твоего отца и отправляться в путь.

Орвист чуть заметно кивнул, медленно забрал качающийся из стороны в сторону серебряно-золотой символ власти рода, надел его через голову на свою мощную шею, положил ладонь на грудь Бренарда, прощаясь,после чего наконец-то встал на ноги.

Когда он проходил мимо Сании, девушка как-то вся аж сжалась, будто ожидала удара, но виконт не осудил ее за то, что она выжила благодаря его помощи, а отец — погиб. Ни словом, ни жестом, ни взглядом. Он просто подошел к ближайшему булыжнику, поднял его и ппотащил к крупному плоскому камню, который выглядывал из-под прибрежной гальки и подходил в качестве плиты, на которую мы положим тело Бренарда. Сжечь труп, как того требовала традиция, у нас сейчас не было никакой возможности.

Орвист сам перенес тело отца, после мы трое, кое-как, собрали достаточное количество камней для того, чтобы надежно укрыть тело графа от падальщиков и птиц. Когда последний камень был уложен, мы еще немного постояли у импровизированной могилы. Орвист внимательно осмотрелся, пытаясь запомнить место, на котором упокоился его отец, чтобы потом вернуться и закончить погребение, как того требовали традиции — если мы выживем, конечно — и мы, все трое, отправили обратно к нашему костру.

Вечер уже вступал в свои права и с моря подул прохладный бриз. Грозовая туча, которая весь день бухла где-то в небесах, была готова вот-вот разразиться дождем. Это было хорошо, потому что дождь даст нам так нужную сейчас пресную воду, от нехватки которой у меня уже давно прилипал язык к нёбу.

Я не стал успокаивать Орвиста силой Лу. Не потому что я не любил виконта и желал ему страданий, совершенно нет. Орвист доказал, что он — мой самый лучший и самый преданный друг, пусть наши отношения и были весьма своеобразны. Нет, не из-за жестокости я не помогал Орвисту справиться с горем.

Сейчас виконт должен был сам переварить его, сам справиться с потерей отца таким трагичным образом. Чтобы это событие оставило на его душе рану и он никогда не забывал, что и как произошло.

Ведь виконт никогда не был дураком и сейчас прекрасно понимал, что за пожаром на корабле стоит Бренн. И теперь в Клерии было уже два человека, близких к королю, которые всей душой жаждали падения Республики. И неизвестно, чья месть — моя, или нового главы рода де Гранж — будет для них страшнее.

Мои спутники нашли еще некоторое количество обломков, и мы заночевали там же — у скалы, на пляже. Ночью у меня серьезно поднялась температура, и жарило капитально, возможно, я даже проваливался в бред. Ожог на лице обработать было нечем, воды не было: дождь так и не начался. Перед самым рассветом Орвист поднял нас с Санией, дремавших у скалы и пытающихся уловить хоть грамм тепла от костра, и объявил, что нам пора двигаться. Если мы задержимся еще хотя бы на полдня тут, у моря, то есть все шансы здесь и остаться навсегда. Во всяком случае — для меня.