Элеонора Девильпуа - Маги Гипербореи [litres]

– Моей кровати больше нет? – удивился Ластианакс и огляделся, прикидывая, куда бы уложить Арку.

– В последние годы с деньгами было туго, пришлось кое-что продать, – призналась мать, виновато улыбаясь. – Зато теперь дела идут гораздо лучше!

Ластианакс машинально кивнул; ему стало стыдно, что он никогда не задумывался о том, как трудно жилось матери. Покинув отчий дом, он время от времени приходил повидать ее, разумеется вне квартиры. Он неизменно отказывался вернуться, несмотря на настойчивые уговоры Шарикло, ведь мать все еще надеялась примирить их с отцом. Ластианакс даже запретил ей рассказывать Лофадю об этих встречах. Мать так радовалась возможности увидеть сына, что не решалась ему перечить. Каждый раз она спрашивала, что у него нового, с восторгом говорила о его блестящем будущем на седьмом уровне, болтала обо всем и ни о чем.

Без особых церемоний Ластианакс сгрузил свою ношу на кучу попон, и Арка сердито всхрапнула. Маг ухватил одну попону и укрыл девочку. В ответ раздалось умиротворенное посапывание.

– Именно благодаля ей и ее коняге я выиглал Состяфание фасилефса, – проговорил Лофадь.

Ластианакс вздрогнул и выпрямился, не сводя глаз с Арки, старательно изображая братскую привязанность, лишь бы не встречаться взглядом с отцом.

– Я знаю, – ответил он. – В этот раз я впервые выиграл, поставив на лошадь четвертого уровня.

– Ты фтавил на моего коняфку? – спросил Лофадь.

В ворчливой формулировке его вопроса крылась слабая, почти робкая надежда на примирение. Ластианакс поспешил задушить ее в зародыше.

– Да, – резко бросил он. – Двадцать семь гиперов.

Лофадь нахмурился. Краткий момент общения отца и сына закончился. Ластианакс отвернулся и пошел помогать матери раскладывать циновку рядом с кучей попон. Тонкий недовольный голосок у него в голове упрекал его за упоминание двадцати семи гиперов; с его стороны это была мелочность. «А как насчет подлости, совершенной отцом шесть лет назад?» – зло возразил этому голосу Ластианакс. Двадцать семь гиперов – именно столько он просил у отца, чтобы заплатить за проезд до седьмого уровня. Лофадь отказался одолжить сыну эту сумму под тем предлогом, что у него нет таких денег, к тому же Ластианакс наверняка не сумеет пройти Атрибуцию. Дескать, он сам только что в очередной раз проиграл Состязание василевса. В итоге Ластианакс не смог принять участие в турнире, и в то время как другие, менее одаренные ребята стали учениками, он оставался в квартирке и натирал маслом старые потрескавшиеся уздечки. Десять дней спустя он узнал, что на самом деле отец играл на заурядных скачках и продул тридцать гиперов накануне турнира.

На следующий день Ластианакс ушел из дома, оставив позади рыдающую мать, и больше никогда не возвращался.

Целый год он работал в стеклодувных мастерских Малой Напоки, откладывал каждый мелок. Именно там он научился говорить на напокском. По истечении года Ластианакс скопил достаточно золота, чтобы заплатить за проезд до седьмого уровня, и успешно прошел Атрибуцию.

Видя, что сын едва стоит на ногах, Шарикло сдерживала свое любопытство и не задавала лишних вопросов. Ластианакс был ей за это благодарен. Мать поцеловала его в висок и легла спать, заставив сына пообещать, что утром он все ей расскажет. Ластианакс снял свою темно-синюю тогу, от которой откровенно попахивало стоячей колодезной водой. В одном нижнем белье он вытянулся на тонкой соломенной циновке. Шарикло попыталась сделать это импровизированное ложе удобнее, постелив сверху несколько попон, однако результат оказался весьма далек от его мягкой, обитой тонкой шерстью кровати, на которой он спал с тех пор, как перешел жить на седьмой уровень. Ластианакс вздохнул и сомкнул веки.

– Знаефь, фто до тех гипелов… я фнаю, ты думаефь, будто я желал тебе пловала на тулниле.

Молодой человек открыл глаза. Лофадю снова удалось подкрасться к сыну бесшумно. Он спиной ощущал исходившую от отца неуверенность.

– Это не так, – продолжал Лофадь. – Велно, мне было голько, но главное, у меня не было денег, чтобы оплатить твое возвлафение, на случай, если ты не плойдешь Атлибуцию. Именно поэтому я тогда иглал на скачках. Я не хотел, чтобы ты застлял там, навелху, один-одинешенек. Нужно было в тебя велить. Мне офень жаль.

Ластианакс не ответил и не повернулся к отцу. Он дождался, когда Лофадь повернется и уйдет к себе в комнату, и только потом вытер слезы с глаз, натянул на плечи одеяло и наконец заснул.

Теплый запах лошадей обволакивал ее тело мягким коконом. Очень приятное ощущение, намного приятнее, чем утонуть. Наверное, она попала в загробный мир. Вот сейчас откроет глаза и увидит лес амазонок, Широн, Пентесилею…

– А, ты проснулась. Ну, наконец-то.

Арка открыла глаза и увидела Ластианакса. Девочка зажмурилась и старательно представила себе лес амазонок, Широн, Пентесилею. И речи быть не может о том, чтобы провести вечность в компании своего наставника.

– Где-то я уже видел эти старые туфли, – добавил Ластианакс.

Арка снова разлепила веки. Лошадьми пахло от попон, которыми она была укрыта. Знакомые попоны, прямо как в той квартирке, где она некогда жила. В доме Лофадя. Рядом с ней сидел на перевернутом ведре Ластианакс и, хмурясь, рассматривал поношенные туфли, стоявшие возле изголовья. На скулах наставника красовались внушительные кровоподтеки. Что же до Арки, она так устала, что могла бы часами лежать вот так и глядеть в потолок. Что же произошло? Последним, что она помнила, было ужасное ощущение воды, сжимающей ее легкие…

– Значит, мы не умерли?

– Твоя способность мыслить логически не перестает меня удивлять, – ответил Ластианакс, не сводя глаз с туфель. – И как это я раньше не узнал свою обувь? – пробормотал он.

– Почему мы не умерли? – спросила Арка, силясь восстановить в памяти события вчерашнего вечера. – И что мы здесь делаем?

– Кто-то вытащил нас из колодца, – ответил Ластианакс. – Ты никак не приходила в себя, было уже слишком поздно возвращаться на седьмой уровень, поэтому я принес тебя к своим родителям.

– К родителям? – воскликнула Арка, резко садясь.

Все тревоги и боль оказались мгновенно забыты. Мало того что Ластианакс на поверку оказался простым смертным, у которого есть мать с отцом, так они еще и знакомы.

– Вы сын Лофадя, наставник? – вскричала девочка.

– Да, но вернемся к более важному вопросу, – проговорил маг, взмахом руки отметая все вопросы. – К нашему спасителю.

Арка подскакивала на попонах, охваченная таким буйным любопытством, что просто не знала, что делать. Поскольку Ластианакс ясно дал понять, что не желает распространяться о своей семье, девочка спросила: