Глен Кук - Гнев королей [книги 6-8] [сборник litres]

– А тут не так уж и плохо, – заметила Шерили. – Похоже, тут раньше обитал кто-то из местных шишек.

Отчасти бревенчатое, отчасти каменное строение было достаточно большим, чтобы уютно в нем разместиться. В лагере имелись склады, инструменты и даже оружие.

– Не стоит трогать то, что нам не понадобится, – сказал Даль. – Зачем лишний раз раздражать контрабандистов, копаясь в их хозяйстве?

– Контрабандистов?

– Контрабандистов. Именно этим занимается Арал, забыла? Это промежуточный лагерь на пути в пустыню. Когда погода улучшится, мы увидим множество путников.

– В таком случае стоит научить детей, что делать, когда появятся чужаки.

Как оказалось, проблем это не составило. Первые появившиеся путники не проявляли никакого желания общаться, некоторые даже не показывали лица.

Это и успокаивало, и обескураживало. Без общения не было и новостей извне.

За последние десять лет в жизни города слишком многое поменялось. Никто из воргребергцев больше не знал всех своих соседей, что вполне устраивало шпионов, преступников и прочих, желавших остаться незамеченными.

Шпионаж процветал. Преступность была не столь прибыльной, за исключением контрабанды, по сути ничем не отличавшейся от торговли, с которой короне не удавалось брать налоги. Организованная преступность прекратилась с наступлением тяжелых времен, будто некая невидимая сила спасала государство от дополнительных трений.

В преступном мире ходили мрачные слухи о неких чудовищных тварях, которые приходили по ночам, забирая тех, кто охотился на себе подобных.

И это была правда – злодеи исчезали без следа. Преступления в состоянии аффекта, впрочем, никуда не девались – да и как их можно было обуздать?

В Староканцелярском переулке уже много десятилетий стояла аптекарская лавка, которой до недавнего времени заведовал пожилой господин, постоянно пребывавший в дурном настроении. Когда его место занял сын, люди сразу заметили, что новый аптекарь намного добродушнее отца.

Лет пятидесяти с небольшим, он походил на бывшего солдата. У него было повреждено правое колено, и он иногда подволакивал ногу. Клиентов он обслуживал не спеша, но его терпели, поскольку он давал хорошие советы и мог помочь тем, кому не хватало средств на врача. Он любил поговорить и поделиться сплетнями, и ему все было интересно.

Самая популярная его слабость заключалась в том, что он иногда продлевал кредит.

Некоторые говорили, будто он официальный аптекарь при дворце, снабжавший старого Вахтеля снадобьями, которые тот использовал для поддержания крепкого здоровья королевских особ – кем бы те ни были в этом году.

Как говорилось в известной шутке, замок Криф был построен вокруг доктора Вахтеля. Престарелый врач считался национальным героем.

Аптекарь не отрицал существовавшую между ними связь. Возможно, он оказывал услуги доктору из чистой благотворительности. Ходили слухи, будто аптекарь – сын Вахтеля от замужней пациентки.

Впрочем, никого это особо не волновало. Аптекарь ничем не выделялся. Он просто был, и все.

К нему часто захаживали незнакомцы, привозившие медицинские ингредиенты из дальних краев или покупавшие у него снадобья для далекого клиента. Ничьего внимания это особо не привлекало. Обычное дело.

—Думаю, пора, – сказала королева Ингер полковнику Гейлсу. Тот побледнел. – Прости, Джозайя, но у меня больше нет выбора. Я настаиваю, чтобы ты сделал свой.

– Ваше величество?

– Ты знаешь, о чем я. Ты видел доклады и можешь сложить два плюс два. Без людей Дэйна мне здесь не продержаться. Через два месяца не останется никого из настоящих солдат, кроме них.

Старые полки разваливались на глазах, и уже не имело значения, кого они поддерживали раньше. Кристен пропала одним богам ведомо куда. Система разведки распадалась еще быстрее, чем войско.

– Друзья Кристен точно так же не могут платить солдатам, – продолжала Ингер. – А я скоро не смогу платить дворцовой службе.

– Понимаю. – Он видел расчеты.

Друзья королевы перестали делать пожертвования.

– Уже скоро сюда сможет ворваться Дэйн и все забрать, Джозайя. Я не смогу ему помешать. Мне нужно что-то предпринять или распрощаться со всем навсегда.

– Ты могла бы помириться с двоюродным братом.

– Нет.

Для Дэйна Грейфеллса примирение означало бы захват им власти.

У Гейлса безвольно обвисли плечи. Она была права.

– Джозайя, я не позволю, чтобы Фальк стал марионеткой моего двоюродного брата.

– Да, ваше величество.

– Сюда должен прийти любой, кто готов встать на мою защиту. Да, я не смогу заплатить им прямо сейчас, но их будут хорошо кормить. – (В отличие от солдат с ее родины, у итаскийцев не было семей, которые приходилось бы содержать.) – И мне нужен Бабельтоск.

– Как пожелаешь.

Гейлс не сомневался, что чародей обязательно явится. На том настоял бы Грейфеллс.

Неумолимо приближалась минута, когда Гейлсу пришлось бы сделать выбор. Откладывать больше было нельзя. Каждая сторона, которой он хранил верность, ожидала, что он предаст другую. Ни те ни другие по-настоящему ему не доверяли, и он не видел никакой возможности избежать вражды. Да и дружеские отношения не могли длиться долго.

Следовало бы бросить и тех и других на произвол судьбы – пусть змеи пожрут друг друга. Но поступить так он не мог. Его предательство, как бы ему ни хотелось, не определило бы будущее. К концу года в замке Криф не правил бы никто – ни Ингер, ни Дэйн.

Гейлс считал, что северные соседи Кавелина, как бы те ни пострадали во время Великих Восточных войн, не смогут устоять перед искушением. Об ужасах войны начали забывать, так же как женщина забывает о страданиях при родах.

Джозайя Гейлс упоминал об опасности как Ингер, так и герцогу, но никто не хотел его слушать.

– Если мне предстоит отправиться в путь, ваше величество, мне еще необходимо кое-что сделать. – Его уже тошнило от путешествий, и он жалел, что не знает другой жизни. – Вернусь вечером.

– Мне нужно, чтобы завтра ты уже ехал в Дамхорст.

– Как прикажешь, – вздохнул Гейлс.

Гейлс был экономным человеком, и ему хорошо платили в те времена, когда солдаты получали регулярное жалованье. Он решил потратить часть сбережений на то, чтобы напиться.

Военачальники Анстокина и Волстокина оказались не столь подвержены искушению, как опасался полковник Гейлс. Да, Кавелин лежал перед ними, словно нагая девственница, привязанная к серебряному матрасу. Но над этой соблазнительной приманкой таился во тьме жуткий страж, чудовищный младенец внутри прозрачного розоватого магического заменителя плаценты, ужас, прославившийся своими злодеяниями во время Великих Восточных войн.