Хафса Файзал - Охотники за пламенем [litres]

Судя по резкому акценту, к ней обратился пелузианец из группы солдат. Все аравийцы разговаривали на одном языке с небольшими вариациями в каждом халифате, но Зафире не требовалась помощь в распознании диалектов и чтении между строк.

Он имел в виду, что Зафира должна сбросить капюшон .

Воцарилась тишина, острая как нож. Все глаза обратились к ней, смотрели жадно, выжидательно. Их было бесчисленное множество. Уши Зафиры закладывало от напряжения.

Когда Охотник не двинулся с места, пелузианец заворчал, заёрзал.

Пальцы коснулись капюшона.

Под сапогами пульсировал снег.

В груди застыл холод.

– Довольно, – прогремел халиф.

Зафира вздрогнула.

– Хайтам, избавь меня от этих людей. Уважение нужно заслужить, пелузианец, а у тебя его точно нет.

Никто не двигался с места. Никто не дышал .

Зафира выдохнула, и мир вновь пришёл в движение. Пальцы дёрнулись, чтобы сбросить капюшон.

«Гордись собой», – всегда повторяла Ясмин.

Но Зафира не гордилась. Зафира боялась .

Боялась быть женщиной.

Спиной она ощущала разочарование Ясмин.

«Милостивые снега».

Солдат только что приказал ей снять капюшон, а халиф за неё заступился. Краем глаза Зафира наблюдала, как Хайтам уводил прочь группу солдат, всё время что-то крича. За его последней командой последовал ответ, в котором Зафира уловила шипение: «Он похож на даамову nisa! [33] » . И в самом деле, она и была «проклятой женщиной». Пелузианцу просто не повезло, что он не успел раскрыть её сущность.

– Наступит момент, Охотник, и ты сам откроешься нам. А пока что мне подойдёт и юноша в капюшоне, – заверил халиф мягко. Доброжелательно.

Зафира глубоко вздохнула. Всей душой она ненавидела те редкие моменты, когда ей приходилось говорить, но теперь, в присутствии стольких людей, ей стало ещё труднее. Тем более что Дин, Ясмин и Лана тоже были здесь.

– Shukrun, sayyidi [34]. – как можно ниже прохрипела Зафира едва различимым голосом.

Халиф остановил Охотника прежде, чем он успел снова упасть на колени. Всем в Аравии было известно, что в жилах Аймана не текла королевская кровь. Как и в жилах султана Гамека, которого полюбила султанша и которому она передала корону Аравии. Никто не ожидал смерти Сестёр, которые не успели оставить законных наследников.

Люди по своим силам и рядом не стояли с Сёстрами, и совета в Крепости Султана было недостаточно. Поэтому в каждом халифате народ обратился к самым доверенным людям Сестёр. В Деменхуре таким был отец Аймана. Именно любовь к старому халифу удерживала его сына на троне.

– Наши минареты смогут вновь воссиять, – сказал халиф, понизив голос. Слова предназначались только Охотнику. – У нас появился шанс освободиться от проклятия. Ты принимаешь серебряное приглашение, Охотник?

Зафира едва подавила подступивший к губам смех. Почему ей всегда хотелось засмеяться в самый неподходящий момент? Сердце подскочило к горлу.

Согласиться означало отправиться в неизвестность на поиски волшебства для будущего. На поиски сказок Бабы, которые могли стать реальностью. На поиски мести лесу, укравшему отца.

«И мою жизнь вместе с ним».

Кончики пальцев Зафиры дрожали. Пульс в шее танцевал под какую-то бешеную мелодию. Верхняя часть тела наклонилась вперёд в знак согласия, но остальная часть всё ещё медлила. Люди, пришедшие из деревень, наблюдали, не зная, что происходит. Однако взгляд Хайтама с его места возле халифа был неумолимо тяжёл.

Завоевать Арз – недостаточно. Святые небеса.

Этого момента… Этого момента она ждала всю свою жизнь.

Зафира, глубоко вдохнув, почувствовала, как сердце разбилось вдребезги. Она кивнула. Связала свою жизнь с опасной миссией. Ради будущего своего народа. Ради волшебства.

Облегчённый вздох Хайтама эхом повторил вздох халифа.

Зафира собиралась сделать то, чего не делал ещё ни один человек. И это значило, что у народа Аравии появился шанс. Шанс выжить. Шанс пережить Арз, почувствовать ток волшебства в своих жилах.

Но вдруг.

С её стороны зашаркали знакомые сапоги, вызвав в душе дурные предчувствия. Зафира посмотрела вправо в тот миг, когда он посмотрел влево.

Дин.

Зафира попыталась расправить плечи, но оцепенение, сковавшее тело, не позволяло шевелиться. Невольно она вспомнила маленьких птичек, которых иногда находила в снегу.

« Интересно, о чём я буду вспоминать, глядя на ложку какао и пустую банку из-под мёда?»

Ясмин знала.

– Дин Раад? – изумился Хайтам.

Вопрос вырвал Зафиру из задумчивости. Она и не подозревала, что Хайтам лично знал Дина.

– Я могу вам чем-то помочь?

– Я бы хотел присоединиться к поискам, – заявил Дин, гордо подняв голову.

Его голос. Слова. Все нервные клетки, которые окоченели во время её согласия, наконец взорвались.

– Зачем дезертиру поиски? – крикнул ближайший солдат. Судя по всему, они тоже знали о миссии.

Шёпот разнёсся по толпе, загрязняя воздух неправильными мыслями.

– Он скорее бросит халифат, чем…

– Довольно! Он был уволен из наших рядов с честью! – гаркнул Хайтам.

После смерти родителей Дин чуть не стал дезертиром. От позора его спас халиф, предоставив право отставки, которым, по мнению некоторых, Дин слишком охотно воспользовался.

– Приглашён только Охотник, – заметил Хайтам без неприязни.

Зафира слышала вздох Дина. Она слишком хорошо знала этот дрожащий звук. Звук, который сопровождал предложение о замужестве. Она стояла достаточно близко, чтобы коснуться пальцев Дина, умолять его шёпотом. Но не могла, ибо халиф стоял перед ними, и каждое движение в роли Охотника забирало силу тысячи.

– Вы хотите отправить его одного? – невозмутимо спросил Дин.

Стало ясно, что Хайтам этого не учёл.

– У нас есть опытные солдаты. Много солдат.

Дин склонил голову.

– Они, возможно, и превосходят по силе, но их верность принадлежит Деменхуру, Аравии. – Он говорил громко, чётко, однако Зафира знала, что в душе Дин испытывает страх. – Вам нужен я.

– Не понимаю, – протянул Хайтам.

– Как нет в Аравии души достойнее Охотника… – Дин остановился, взяв очередную дрожащую паузу, – так и нет в королевстве человека, более преданного Охотнику, чем я.

В тишине рассыпались осколки сердца Зафиры.

Обрушились.

Застонали.

Утонули в слезах.

Зафира наблюдала, как в голове Хайтама, поражённого логикой Дина, кружат мысли. Люди что-то бормотали; в воздухе витал гул их шёпота. Ей хотелось упасть на колени, закричать от боли.

Хайтам вздохнул. Открыл рот, проклиная её. Проклиная его , мужчину, который хотел на ней жениться.

– Что ж, – произнёс он. Голос звучал будто издалека.