E. V Martinas - Место, которого дважды не было. Часть 1. Черный властелин. Начало [litres]

Через три месяца мучительных творческих изысканий Кистиано представил свою работу на суд заказчиков. Войдя в грот, отец и сын замерли на месте. Им показалось, что дух Хильдегарды незримо присутствовал в её усыпальнице. Искусные росписи изумительно соответствовали траурной атмосфере, отражали душу умершей и чувства её осиротевших родственников. Великий Владыка Недр искренне поблагодарил художника, назвал его работы гениальными и разрешил расписывать подземный дворец по своему усмотрению и вкусу. Кистиано откланялся и поспешил убраться из гробницы. Отец с сыном долго сидели молча у могилы Хильдегарды. Наконец, Уранум прервал траурное молчание:

– Папа, ты отомстишь за неё?

– Сначала, сынок, я должен выяснить правду.

– Что тут выяснять? Мама назвала имена убийц перед смертью.

– Она сама сомневалась. Она говорила, что это лишь предположения.

– Ты ждёшь, что подлые убийцы сами признают вину?

– Нет. Но я хочу взглянуть им в глаза. Ложь я всегда увижу и отличу от правды.

– Иногда подлость и ложь столь коварны, что отличить их от правды невозможно.

– Ты неправ, сынок. Я живу дольше тебя и лучше разбираюсь в жизни. Правда рано или поздно становится очевидной. Ещё никому не удавалось скрывать её вечно.

– До общей встречи в Священном дремучем лесу осталось несколько дней.

– Там я буду говорить открыто и выясню правду. Но мстить не стану, ведь умирая, Хильдегарда призывала нас к миролюбию и благородству.

Уранум сделал вид, что согласился с отцом. «Такого наивного дурака днём с огнём не сыщешь. Он, как малое дитя, верит в торжество правды и справедливости. Как хорошо, что умом я пошёл в мать, а не в этого блаженного идиота». Уранум два раза беседовал с портретом матери после её похорон. Великанша просила обязательно выяснить причину её столь неожиданной смерти. Она никак не могла понять, как яд, предназначенный и успешно подлитый в вино Селестине, убил и её саму. Загадка не давала ей покоя даже на том свете.

В назначенный день Великие Владыки явились к Большой каменной чаше в самое сердце Священного дремучего леса. На это важное мероприятие прибыли Великие Владыки Огня, Моря, Ветра, Гор, Вулканов, Недр, Пустыни, Лесов и Болот, Дня и Ночи, Рек и Озёр, Плодородия, Грозы и Грома. Всего в этом мире существовало тринадцать Великих Властителей Стихий, однако их тринадцатый собрат, Великий Властелин Времени, прийти категорически отказался, давным-давно прекратив всякое общение с собратьями из-за чрезмерной гордыни и высокомерия. Он обиделся на остальных за то, что они наотрез отказались признавать его главным, и пригрозил уйти навсегда. В ответ он услышал лишь смех и шутки: «Скатертью дорога! Нам на тебя плевать с высокой колокольни, ибо мы вечны! Проваливай! Никто не задерживает! Только как ты уйдёшь от самого себя и от этого мира?» Это стало последней каплей, переполнившей чашу терпения самовлюблённого Великого Владыки Времени. Поняв весь абсурд ситуации, то есть невозможность покинуть недостойных обидчиков, Великий Владыка Времени просто перестал вступать с ними в контакты и делал вид, что не замечает их. Прочие двенадцать Владык платили ему той же монетой с нескрываемым удовольствием. Двенадцать Великих стали в шутку называть его «этот тринадцатый», пренебрежительно опуская полное название стихии и титул. Такое положение дел больше всего нравилось Великому Владыке Ветров. Он откровенно недолюбливал заносчивого собрата и раньше не упускал случая, чтобы сказать тому какую-нибудь колкость. Теперь вся его едкая энергия оказалась направлена на Великого Владыку Пустыни, но в вопросе острот и язвительных замечаний они друг друга стоили.

На этот раз обстановка и повод общего собрания не располагали ни к шуткам, ни к едким замечаниям. Двенадцать Великих Повелителей Стихий оказались вынуждены собраться по трагическому и беспрецедентному случаю. На совете требовалось выяснить правду, обнаружить виновных, покарать их самым суровым образом, обеспечить безопасность всех Великих Повелителей Стихий и их близких. На первый за тысячи лет Большой совет прибыли все заинтересованные лица. Кроме двенадцати Великих Владык, в нём решили принять участие Бальдомеро, сын Великого Морского Владыки, Уранум, сын Великого Властителя Недр, Серизета, супруга Великого Повелителя Плодородия, Флорина, их дочь, и Саабу, супруга Великого Хозяина Пустыни. Это и был круг избранных, управлявших всеми проявлениями живой и неживой природы на Южном континенте.

Великий Владыка Моря с трудом уговорил себя оставить дома любимую дочурку Консоласьон. Сердце его разрывалось на части от тревоги и волнения. Бальдомеро предлагал остаться с сестрой, но отец счёл присутствие сына на совете необходимым. Великий Хозяин Морей принял беспрецедентные меры безопасности: запер дочь во дворце с верными слугами, запечатал все входы и выходы как изнутри, так и снаружи сильнейшими заклятиями, накрыл дворец непроницаемым защитным куполом (преодолеть его границы был способен только он сам или кто-то, кого он будет держать за руку). По периметру купола с обеих сторон встали на стражу наиболее опасные обитатели глубин: киты, акулы, скаты, гигантские осьминоги, мурены и прочие страшные для непрошеных гостей создания. Великий Морской Владыка на этом не остановился и устроил сильнейший шторм. Правда, бури не прекращались со дня смерти Селестины, но Великий Хозяин Глубин решил их существенно усилить на время своего отсутствия. Кроме того, он попросил верного друга, Великого Владыку Ветра, одолжить несколько слуг в качестве дозорных.

Бальдомеро тоже позаботился о безопасности драгоценной сестрёнки. Он второй раз в жизни снял с шеи медальон, подаренный ему матушкой в качестве оберега. Он не знал всей его огромной силы. Отец и мать так и не рассказали ему, что это за вещь и откуда она взялась. Имя «Диалексия» оставалось для Бальдомеро пустым звуком. Сам того не ведая, он дал любимой сестричке лучшую защиту, делавшую все усилия отца абсолютно бессмысленными. Если бы Селестина носила его, не снимая, она осталась бы жива, выпив яд. Медальон с личной печатью Величайшей из ведьм делал заклятие «зеркало» полным. От яда пострадала бы лишь сама отравительница. Хильдегарда стала бы смертельной жертвой собственного коварства, не окажись Селестина такой заботливой матерью. После мрачных пророчеств Диалексии она поклялась во что бы то ни стало оградить от бед любимого сына и пренебрегла настоятельными советами ведьмы в первую очередь позаботиться о собственной безопасности.