Майкл Суэнвик - Дым и зеркала [Smoke and Mirrors ru]

Даргер и Довесок плыли на небольшом частном пакетботе, одном из множества тех, что курсировали по прозрачным водам Рейна. С собой они везли купчую на Букингемский дворец, которую надеялись продать одному барону-мозговику в Базеле.

Вдруг Довесок толкнул Даргера локтем и указал вперед. На искусственной скале плавучего города-острова, удерживаемого захватами посередине реки, пристроилась пышногрудая сирена и вполголоса мурлыкала рекламную песенку своего борделя.

От столь вульгарного зрелища лицо Даргера закаменело. Однако Довесок, которому едва ли пристало с укоризной смотреть на генетические манипуляции, так как и сам он, пес, обрел человеческие стать и разум, настоял, чтобы они причалили.

Несколько монет задобрили их перевозчика, и пакетбот стал в док. Довесок растворился в лабиринте разномастных зданий, а Даргер, всегда питавший слабость к антиквариату, не спеша направился в лавку диковин — посмотреть, не найдется ли там чего интересного. На глаза ему попалось маленькое радио в потрескавшемся пластиковом корпусе, и он спросил о нем у хозяина.

Тот расторопно подсоединил устройство к биоконвертеру и воткнул разъемы в лежащую рядом картофелину, чтобы извлечь тонкую струйку электричества.

— Слушайте!

Даргер приложил радио к уху и различил монотонно шепчущий голос:

— …убей всех людей, сожги их города, измучь их мозг, помоги нам в этом, и тебя ждет не такая затяжная смерть, как других, уничтожь…

Он отпрянул от устройства.

— Это безопасно?

— Абсолютно, сэр. Демоны и ИИ, которых утопиане заключили в свои сети, не могут вырваться на волю с помощью обычной радиопередачи — пропускная полоса слишком узкая. Вот они и беспрестанно выражают свою ненависть к нам, вдруг кто-нибудь да услышит. Однако злобы в них больше, чем хитрости, и потому на их предложения не польстится даже самый безрассудный предатель.

Даргер поставил радио обратно на полку.

— Как жаль, что утопиане создали столь отличную и повсеместную инфрастуктуру, что даже за сотню жизней можно не надеяться искоренить этих исчадий ада. Разве не пригодилась бы нам система действующих радио? Только представьте, сколько преимуществ у мгновенной связи!

— Честно говоря, сэр, я с вами не согласен. По мне, когда новости путешествуют по Европе со скоростью пешехода, они смягчаются, теряют свою жгучую остроту. Что бы плохого ни случилось вдалеке отсюда, мы это переживем. Размеренность гораздо предпочтительнее спешки, не находите?

— Не знаю, не знаю. Скажите-ка вот что. Вы что-нибудь слышали о пожаре в Лондоне? Возможно, в связи с Букингемским дворцом?

— Нет, сэр, не слышал.

Даргер похлопал по нагрудному карману, в котором ждала своего часа купчая на дворец.

— В таком случае я безоговорочно поддерживаю вашу точку зрения.

— А как обстоят дела в Америке? — спросил Даргер.

Парочка мошенников сидела в погребке при ратуше в Карлсруэ и ждала, пока принесут заказ.

— Там все курят, — ответил Довесок. — В барах и ресторанах столько дыма, что в воздухе висит сизая дымка. Американца редко увидишь без сигареты.

— Как же, бога ради, так вышло?

— В сигаретах содержится программируемый вирус табачной мозаики. Когда поджигаешь табак, он активируется, а когда вдыхаешь дым — попадает в кровь. Принцип его действия я объяснить не могу, так как он запатентован производителями, но вирус без труда преодолевает гематоэнцефалический барьер, добирается до определенных участков мозга и записывает на них требуемые знания. Допустим, по работе тебе необходимо решить сложную задачу методами дифференциального исчисления. Ты идешь в табачную лавку — в Америке они называются аптеками, — и просишь пачку Гарварда. Продавец уточняет, что именно нужно, естественные науки или гуманитарные, и ты отвечаешь — математика.

— Вот это да.

— Пока ты не спеша возвращаешься в контору, структурные элементы дифференциального исчисления самоорганизуются в твоей голове. Можно совершенно спокойно браться за работу, даже если это твой первый день на новом месте. В нерабочее время курят новости, сплетни и спорт.

— Но разве сигареты не вызывают привыкания? — спросил восхищенный Даргер.

— Бабьи сплетни! — усмехнулся Довесок. — Может, так было до Утопии, но в наши дни дым и расслабляет, и приносит пользу. Пагубны только сами знания.

— В каком смысле?

— Знания настолько доступны, что лишь немногие в моей родной стране озадачиваются высшим образованием. Впрочем, производители по вполне понятным причинам стремятся к поддержанию спроса на рынке, а потому разрабатывают такие вирусы, что примерно через час их действие прекращается и все искусственно приобретенные навыки и сведения улетучиваются из памяти потребителя. У меня на родине мало кто обладает глубокими познаниями в какой бы то ни было сфере, а ведь это залог появления новшеств. — Он вздохнул. — Боюсь, большинство американцев — народ недалекий.

— Грустная история, друг мой.

— Да, и привычка отвратительная. Но с гордостью заявляю, что никогда ею не страдал.

Им принесли пиво. Довесок, заказавший "Октоберблой", сделал большой глоток и откинул голову назад. Ноздри его трепетали, хвост подергивался: органы чувств затопило запахами и звуками погожего немецкого дня урожая. Даргер, выбравший "Женитьбу Фигаро", просто прикрыл глаза и улыбнулся.

К сожалению, Клаус фон Хемикер ни у кого не вызывал особого восхищения. Тучный, с короткими пальцами, алчно щурившийся, словно усовершенствованная свинья, которую неожиданно взяли счетоводом в плохо охраняемый банк, он едва ли был подходящим кандидатом на звание самого богатого, а значит, и самого уважаемого человека во всем Базель-Штадте. Однако у герра фон Хемикера в избытке имелись другие козыри, бившие все прочие, — мозги. Он занимался продажей химер тем дельцам, что нуждались в сложных математических расчетах.

Даргер и Довесок стояли перед загоном, в котором лежал, пыхтя от жары, правовой отдел герра фон Хемикера. Химера обладала пятнадцатью козьими мозгами, подключенными к одному человеческому, и телом ламантина, однако передвигалась по суше и нуждалась во влаге ничуть не больше обычной коровы.

— Откуда мне знать, что это имеет законную силу? — Фон Хемикер поднес купчую на Букингемский дворец к свету. Подобно многим торговцам, добившимся огромного богатства, но не титула, он был снобом и англофилом. Ему хотелось, чтобы купчая имела законную силу. Ему хотелось владеть одним из самых древних строений, сохранившихся в мире. — Откуда мне знать, что это не подделка?