Ольга Ярошинская - Злая зима [litres]

Три оборотня, которые сейчас хмуро их рассматривали, были одинаково черноглазые, мелкие, с насупленными физиономиями, в вытянутых вверх ушах болтались зеленые бирки.

– Он говорил про охотничьи инстинкты, – повернулся первый к товарищам.

– Охотник-оборотень? – изумился усатый. Белые усики растянулись над его губой, как след от молока.

– Я не охотник! – возмутился Брун. – Наоборот.

– Дичь? – с сомнением оглядел его фигуру первый.

– Он охотник на охотников, – встряла Эльза. – У него убили отца прошлой зимой, вот и…

Брун так на нее глянул, что она язык проглотила.

Первый опустил ружье.

– Медведь, так? – спросил он. – Слышал. Соболезную.

Брун кивнул:

– Я хочу поймать его.

– У нас тихо, – вмешался третий, самый молодой. Он кинул три кубика сахара в чай и принялся размешивать его ложкой, колотя по стенкам чашки. – Все барсуки в спячке.

– Точно все? – уточнил Брун.

– Вся наша подконтрольная община, – подтвердил молодой, шумно отхлебнув чай. – И охрана укомплектована. Мы вас еще на подъезде засекли, когда ты в снегу валялся. Романтик.

Он улыбнулся, сверкнув крупными белыми резцами, и подмигнул Бруну.

– А если бы даже кто и остался зимовать в другом месте, мы бы абы кому не сказали, – нахмурился усатый. – Так что проваливайте.

– Если вдруг увидите кого-нибудь подозрительного, или что-то услышите, или вдруг вспомните, что кто-то остался дома, без охраны… – Брун протянул карточку первому, и тот, не глядя, бросил ее на стол.

– Обязательно свяжемся с вами, – равнодушно пообещал он. – Дорогу сами найдете? Или проводить?

– Найдем. – Брун развернулся в тесной сторожке, подтолкнул Эльзу к выходу.

– Ты бы, вместо того чтоб в сыщика играть, отправлялся на Медвежий остров, – посоветовал усатый.

– Это я уже слышал, – буркнул Брун и вышел на искрящийся под солнцем снег.

– И что теперь? – спросила Эльза, прикрывая глаза ладонью. – От барсуков мы ничего не узнали.

– Это зайцы, ты разве не поняла? Барсуки нанимают их охранниками на время спячки. Дружественный клан. Видишь холм?

– Ага.

Снежная гора, исчерченная дорожками следов, возвышалась в окружении елок, как круглая лысая голова.

– Барсуки проводят спячку в общей норе. Там устроены спальные места, поддерживается нужная температура, проведена вентиляция, зайцы следят, чтобы она не забивалась.

Эльза заметила струйки пара, поднимающиеся из заснеженного холма, словно из дуршлага.

– Круто. Так что, едем домой?

– Раз уж выбрались, завернем еще в пару общин.

Домой они добрались, когда совсем стемнело. Фонари мерцали, словно золотые монеты, рассыпанные по узкой улочке Звериного кольца.

– Как я голоден, – вздохнул Брун, и Эльза мрачно на него посмотрела. – Кстати!

Он потянулся и открыл бардачок, из которого прямо на колени девушке выпала пачка томатного сока.

– Какой ты предусмотрительный, – заметила она, откручивая крышку.

– Когда живешь с вампиром, приходится быть на шаг впереди, – улыбнулся Брун.

– Жаль, что мы так ничего и не узнали, – сказала она, отпив глоток.

– Почему же? – пожал плечами Брун. – Мы узнали, что информацию об оборотнях, которые остались в спячке у себя по домам, не так-то просто добыть. И это прекрасно! Значит, и охотникам придется поломать голову. Знаешь, что я вспомнил?! – воскликнул он.

– Что? – заинтересовалась Эльза.

– У меня в холодильнике оставалась копченая грудинка. Сейчас приду домой и сожру ее в один присест. Я брал ее у лис, они так коптят мясо – можно пальцы себе объесть.

– А можно воспользоваться ножом и вилкой, – заметила Эльза. – Ты что, оставил окна открытыми?

Распахнутые настежь окна зияли в стене дома, как голодные рты. Брун заехал на парковку, поглядывая наверх, повернул ключ зажигания.

– Я не открывал окон, – ответил он. – Посиди тут.

Он пошел в подъезд и тут же услышал скрип снега за спиной. Брун обернулся на Эльзу, которая шла следом, покачал головой. Они тихо поднялись по лестнице на второй этаж, прижимаясь к стенке, подошли к открытой двери. Замок был выбит, щепки от раскуроченного косяка усыпали прихожую. Брун втянул воздух, раздувая ноздри, и уверенно вошел в квартиру.

– Ох, – только и смогла сказать Эльза, разглядывая погром.

Все ковры были сорваны со стен, шкафы выпотрошены, изрезанная обивка дивана топорщилась пружинами и кусками поролона, а письма Дробовицкого устилали весь пол.

Из кухни раздался радостный вопль Бруна, и вскоре оборотень вернулся в гостиную, жуя кусок грудинки.

– Может, сначала позвонишь в полицию? – предложила Эльза.

– Ай, – отмахнулся Брун, проглотив кусок. – Кшистоф сегодня уже орал на меня, сил нет второй раз его вопли слушать. К тому же он поймет, что я что-то скрываю, а мне неохота все ему выкладывать.

– Интересно, они нашли, что искали?

– Это вряд ли, – ответил Брун. Он вынул черную руку из кармана куртки, с наслаждением почесал ею спину и сунул назад.

– Ты что, весь день ее с собой таскал? – удивилась она.

– И, как видишь, правильно сделал.

Эльза разулась, прошла в гостиную, переступая разбросанные вещи, на ходу подняла деревянную статуэтку птички и поставила ее к телевизору. Брун вдруг замер, прислушиваясь.

– Слишком тихо, да? – спросил он и бросился в гостевую. – Мои часы!

– Ура, – прошептала Эльза. Она так и не смогла разобраться в их механизме, чтобы остановить оглушительное тиканье.

Часы были разбиты вдребезги, словно их рубили топором. Металлические колесики рассыпались по всей комнате, осколки циферблата усеяли ковер, сдвинутый в угол.

– Моя одежда! – воскликнула Эльза.

Вещи валялись по всей комнате, сбитые в ком свитера грелись под батареей, как толстый кот. Брун подцепил пальцем черный кружевной бюстгальтер, поднял его.

– Вот этот вроде не пострадал. Примерь, проверим.

Эльза выхватила белье.

– А окна они зачем открыли?

– Чтобы запах выветрился, – ответил Брун, пиная гирьку от часов. – Но я-то чую. Волки.

Эльза глубоко вдохнула. Едва заметный след мокрой шерсти стелился в воздухе, ускользая в открытые окна.

– Псиной воняет, – кивнула она.

Они прибирали маленькую квартирку до полуночи, Брун, недолго думая, собрал испорченные вещи в мешки для мусора и вынес на помойку. Диван он застелил одним из ковров, придавив пружины, детали часов сгреб в коробку, которую задвинул на шкаф. Изодранный матрас на своей кровати просто перевернул другой стороной. Эльза собрала все письма, потом тщательно рассмотрела свою одежду. Несколько кофт оказались порваны, на черном платье, в котором она приходила на собеседование к Бруну, появились затяжки.

– Мне совершенно нечего надеть! – воскликнула она, рассматривая поредевшее содержимое шкафа.