Джессика Клусс - Дом драконов [litres]

Стазис. Сила. Чистота. Порядок.

Слова растекались в ее разуме, словно слезы, бегущие по ее щекам.

– Джулия, – выдохнула Гиперия, упав на руки и рыдая в пол. Ее дыхание отражалось горячим паром в лицо. Она прижалась лбом к кафелю, пытаясь ногтями вонзиться в него, найти хоть какую-то опору. Как же ей сегодня уснуть? Как она сможет снова заснуть? Да, она была единственным правильным выбором, и да, в ней нуждались, но чего ей это стоило – Моя малышка. Мне так жаль. Мне так жаль. – Она села, покачиваясь взад-вперед и рыдая в ладони. Ей хотелось сойти с ума под луной, вырвать из головы все золотые пряди, броситься в море и позволить волнам поглотить ее…

Нет.

– Слабая. – Она напряглась и сильно ударила себя по лицу. Боль вернула ее в чувство. Ее ладонь была мокрой от слез. Недопустимо. Гиперия стиснула зубы, прежде чем снова ударить себя. И еще раз. И еще раз. Боль отступила, хаос кровоточил из ее души. Задыхаясь, она поднялась на ноги и пригладила волосы. С ней все было в порядке. Эта суматоха быстро пройдет. Она должна.

Занавески развевались на ветру, когда она повернулась к своей кровати: одеяла были золотыми и пышными, подушки набиты гусиным пухом. Империя нуждалась в ней, а она нуждалась в отдыхе для завтрашнего дня.

Но ее хрупкое спокойствие пошатнулось, когда она увидела, что сестра сидит на подушках, скрестив ноги в лодыжках.

– Джулия? – Гиперия моргнула. Но призрак не исчез – идеальный образ ее сестры с распущенными каштановыми волосами, изящно сложенными руками и перерезанным горлом. Золотое платье Джулии спереди было покрыто запекшейся кровью, но самым тревожным элементом была ее улыбка.

Это был не сон. Дрожа, Гиперия взяла со стола кинжал и вытащила его из ножен. С колотящимся сердцем она отступила назад и почувствовала, как марлевая занавеска прижалась к ее телу. Все это время Джулия наблюдала за ней с улыбкой.

Зачем она достала кинжал? Зачем ей бояться призрака?

Если только кинжал не предназначался ей самой, потому что она не знала, как долго еще сможет смотреть в глаза своей мертвой сестры, пока окончательно не сойдет с ума…

– Привет? С тобой все в порядке? – раздался низкий голос позади нее. Гиперия резко обернулась, отодвинула занавеску и приставила кинжал к горлу Люциана. Он сглотнул, позволив острому кончику кинжала почти пронзить его плоть.

– Я… – Гиперия оглянулась через плечо. Джулия исчезла. Она с холодным взглядом повернулась к Сабель. – Зачем ты подкрался?

– Я возвращался в свою комнату, когда услышал плач. – Он приподнял бровь. – Я подумал, что кому-то нужна помощь.

Она сощурилась.

– Тебе следует быть осторожнее. Время, проведенное вдали от войны, сделало тебя сентиментальным. Она прижала кинжал еще на миллиметр, чтобы показать его острие. Люциан невозмутимо поднял руки, показывая, что он безоружен.

– Я поклялся, что никогда больше не подниму меч на живую душу.

– Что за идиотская клятва.

Она слегка вздохнула и отступила назад. Он остался стоять снаружи, на темном фоне ночи. Между тем огонь лампы согревал спину девушки и подчеркивал блеск ее волос и одежды.

– Мне жаль, что ты не сможешь соревноваться должным образом, – сказала она.

Люциан улыбнулся.

– Это довольно вежливый способ лгать.

– Я не лгу. – Ее вспыльчивость пульсировала. – Ты единственный значимый соперник. – Остальные были практически ее ровесниками, но с заготовленными им испытаниями они могли бы справиться с таким же успехом, как если бы кувыркались в детской комнате. – Ты мне ровня, ну, или почти ровня.

Люциан нахмурился.

– Я не уверен, что это комплимент для нас двоих.

Гиперия холодно и трезво отметила для себя, что Люциан Сабель был красив. Что его внешность в сочетании с его способностями и даже его почтительными манерами будут привлекательны для людей. Но только не для нее. Дело было не только в нем; Гиперия просто еще не познала вожделения. Если она однажды его испытает, то это будет прекрасно. Но она не собирается заставлять себя чувствовать что-то только потому, что весь остальной мир считал, что ее возраст и, по всей видимости, красота нуждались в этом.

Она не хотела этого юношу, но она желала соревноваться с ним. Она желала чистой, честной победы.

Прежде чем она успела снова заговорить, он добавил:

– Кроме того, ты убедила меня за ужином.

– Что? – Гиперия наконец опустила кинжал.

– Я не собирался учавствовать в Испытании, пока ты не заговорила. – Его лицо было непроницаемым, но он казался искренним. – Я думаю, что то, как ты смотришь на этот мир, – отвратительно. Империя взывает к миру. Я не нарушу своих клятв, но я отдам все, что имею, взамен для того, чтобы достичь этого.

Его слова согрели Гиперию.

– Спасибо. По крайней мере моя победа будет почетной.

– Не думай так. – Он отпустил занавес, позволяя себе скрыться, так что стал не более чем говорящей тенью. – Для таких, как мы, чести не существует.

Он ушел, оставив ее. Она убрала нож в ножны и легла. Когда она погасила лампу, Джулии рядом не было.

Люциан стоял на северном конце острова и смотрел на мерцающие огни в спальнях своих соперников. Море билось о скалы, когда он наконец вернулся в свою комнату. Ротонды участников были расположены вокруг центрального храма, словно пять концов звезды. Люциан остановился перед дверью своей комнаты и взглянул на самые что ни на есть настоящие звезды, выискивая созвездия Большого Дракона и Императорского Лука. Он уставился на свою любимую звезду, самую яркую в небе, главное украшение Небесной Диадемы. Затем он опустился на колени, сложил руки на груди и склонил голову. Клятва Священных Братьев крутилась в его мыслях.

Клянусь, что буду хранить данные мною клятвы до последнего вздоха. Я никогда не подниму свой меч на другого, ибо все живые существа, которые ходят по этой земле и летают по воздуху, – мои братья.

Люциан вспомнил перепуганное лицо отца, когда Тихея сжигала тот прославленный меч.

Оставлю все мирское, ибо искушение отвлекает наши мысли от добрых дел и страданий наших ближних.

Люциан вспомнил старика, прижимавшего к себе маленького мальчика, который в ужасе смотрел на всадника на драконе, кружащего в сером небе над их деревней…

Никого не буду ценить больше другого, ибо все люди равны в моем сердце.

Глаза Люциана распахнулись от взмаха крыльев. Тихея появилась из сумрака и приземлилась прямо перед ним. Ее хвост скользил по земле, опрокидывая камешки. Ее ноздри раздулись, и в этой темноте Люциан увидел слабый отблеск тлеющих углей. Подняв руку, он позволил своему дракону уткнуться носом в ладонь и хихикнул от щекочущего жара.