Джессика Клусс - Дом драконов [litres]

Но ты, и только ты, Эмилия Орон, можешь освободить их. Освободи их и освободи себя. Сделаешь ли ты этот выбор?

– Что же мне делать? – Эмилия смутно осознавала, что больше не задается вопросом, как и почему произошло это безумное чудо. Возможно, Камилла, как бы чудовищна она ни была, была права в одном: логика – враг веры. Позже эта мысль покажется Эмилии тревожной, но сейчас она цеплялась за эту веру – свою единственную надежду.

Хаотичный всадник дракона должен разрушить заклинание. Любой хаотик может разрушить связующее заклинание, но только тот, чья душа связана с драконом, может разрушить именно это.

– Я не понимаю.

Подумайте о связи, как о большой невидимой цепи, протянутой через весь мир. Чтобы сделать цепь бесполезной, ты должна уничтожить только одно звено.

Эмилия поняла.

– Если я смогу разорвать связь с моим собственным драконом… – начала она.

Тогда заклинание разрушится в сознании каждого дракона, и хаос снова будет развязан.

Тут Эмилия остановилась. Она отдала бы свою жизнь, чтобы спасти Чару, но… то, что она сделает, никогда не будет прощено.

– Разве не лучше, если хаос никогда не вернется? Что если Оретани возвратится?

Хаос так же естественен, как и порядок. Одно не должно существовать без другого.

Никакого упоминания об Оретани.

– Но я только причиняла людям боль.

В хаосе столько же жизни, сколько и смерти. Существует потенциал для необходимых изменений. И… ты можешь спасать жизни.

Остальные. Они тоже будут преданы земле. Люциан. Веспир. Даже Аякс. Она не могла… она не могла этого допустить. Ну и что с того, что она родилась плохой? Она не выбирала это, но могла выбирать, как строить свое будущее. Если оно у нее есть. Если она выберет его для себя.

И для Чары.

– Что мне нужно сделать?

Дотянись до своего дракона. Почувствуй связь в ее сознании и разорви ее.

С таким же успехом можно сказать ей, чтобы она танцевала в фиолетовом платье. Но Эмилия вспомнила, что Веспир рассказывала Аяксу о чем-то красном. Эмилия вздохнула и попыталась сделать так, как велела служанка. Она очистила разум и представила, как ее невидимая рука протягивается сквозь железные прутья и каменные стены. Она представила, как летит по воздуху, ее дух легкий, как вздох, и она представила себе Чару, поднимающуюся ей навстречу в этой темноте.

Эмилия могла бы поклясться, что ее дракон действительно появился: молочно-белый, рубиновые глаза сияли внутренним огнем. Эмилия протянула свою невидимую руку. Она чувствовала тонкую шелковистую чешую дракона. Это была Чара, ее душа. Ее любимый друг, приговоренный к пожизненной неволе и молчанию.

Никто никогда не должен заставлять женщину молчать.

Дрожа от напряжения, Эмилия представила, как ее рука проникает в череп дракона. Дыхание Эмилии стало прерывистым; что-то сопротивлялось ей, давило на ее руку. На языке у нее был привкус железа, этот замок. Это заклинание. Эмилия ахнула и вскрикнула от боли.

Разорви его. Разорви его.

Эмилия прислушалась к голосу и надавила сильнее. Ее разум был готов сломаться от боли. Возможно… она передумала. Это был не замок, а шелковый мешок с зашитым верхом. Гораздо легче открыть. Она начала теребить нить, связывающую этот драгоценный камень. Ее мускулы, ее разум, ее воля горели против этого невозможного заклинания. Слишком слабая. Она была слишком слаба.

А потом ее хаос заколол в затылке и загудел в кончиках пальцев. Глубоко вздохнув, Эмилия позволила хаосу соскользнуть вниз по ее рукам, по костяшкам пальцев, удерживая его маленьким, пока он приближался к заклинанию в мозге ее дракона. Дай силе слишком много свободы, и Эмилия знала, что с такого расстояния она размозжит Чаре череп.

Медленно, осторожно хаос поглощал эти нити, и Эмилия представила, как мешок распутывается и падает. Она почувствовала, как что-то лопнуло , что-то невидимое, что потрясло ее, встряхнуло живот и защекотало ребра. Раскаленный добела взрыв шума, похожий на завывание ветра, обрушился на Эмилию, врываясь в ее душу.

– Эмилия!

Голос, который звал ее сейчас, был женственным и сладким, знакомым, как ее собственное дыхание. Голос, ее Чара, ее дракон, звал Эмилию снова и снова, пока хаос взрывался над миром, пронизывая плоть, кости, камень и сталь. Спина Эмилии выгнулась дугой, и она ахнула, когда кровь и плоть внутри нее вспыхнули силой.

Чара была свободна.

Как и Эмилия.

Веспир прислушалась к звону колоколов и все поняла. Один взгляд на Люциана, сидящего на койке, обхватившего голову руками, был единственным подтверждением, в котором она нуждалась.

– Да здравствует императрица Гиперия Саркона?

– Я должен был догадаться, – ответил Люциан.

– Интересно, была ли она настоящей победительницей? – Аякс, сидевший у ближайшей к Веспир решетки, вытер глаза. Умный мальчик.

– Кто-то должен спуститься достаточно скоро, чтобы убить нас всех. Люциан уставился в пол. – По традиции мы первые. Затем драконы.

Да. Карина умрет, вопя, чтобы Веспир спасла ее. Горячие, яростные слезы застилали ей глаза.

– Тогда мы будем бороться. – Она сжала кулаки. – Когда они откроют двери камеры, мы нападем.

– Люциан? Ты готов к драке? – пробормотал Аякс.

Сабель выругался, встал и принял свою привычную позу, глядя на Эмилию. Он снова позвал ее по имени, прежде чем прислониться лбом к решетке.

Аякс пожал плечами.

– Полагаю, это значит «нет».

Должен же быть какой-то выход. Веспир попыталась придумать, куда бы ударить солдата: в пах или по голени. Сможет ли она сломать нос, если понадобится? Она никогда не бывала в бою, но ее руки были жилистыми от долгих лет подъема сена и драконьей упряжи и борьбы с детенышами. Кроме того, она сражалась вместе со своими братьями и сестрами в тысяче деревенских стычек с другими детьми. Она знала, как кусать за ухо и дергать за волосы лучших всех.

– Нам нужен план. Веспир облизнула губы и посмотрела на закрытую железную дверь, ведущую к винтовой лестнице. Скоро она услышит стук сапог. – Аякс, что нам делать?

– Вскрыть замок, если это возможно. – Он начал дергать дверь, пытаясь просунуть руку сквозь прутья решетки. – Может, если…

Уши Веспир взорвались звенящим криком. Звук был такой, словно одновременно разбились тысячи стекол. Веспир ударилась плечом о прутья решетки, оглушенная громоподобным грохотом.

По ее щекам потекли слезы.

– Что происходит? – она почувствовала, что кричит, но не услышала собственного голоса. Она смутно увидела, что рот Аякса тоже открыт в беззвучном крике. Напротив них на коленях стоял Люциан.