Владимир Привалов - Новые соседи

— Левее нужно было, левее! — чуть не плакал ученый.

Тяжелая повозка подпрыгнула, срываясь со сбитых стопоров. Накренилась и медленно набирая ход, покатилась вниз. Живое черепашье построение неумолимо приближалось, карабкаясь по дороге. Возница побежал следом за домом, подталкивая сзади.

— Что творишь, дурак! — всхлипывал азартный Гворф. — Собьешь! Собьешь прицел.

Словно услышав его слова, возница замер, уперев ладони в колени и согнувшись, глядя в след грохочущей повозке. Грохот услышала и упрямая черепаха, ползущая по тропе. Воины замерли. Поднялись передние щиты и со стены тут же прянули стрелы. Разогнавшийся дом на колесах со всего маху влетел в имперцев и разметал, размазал их по камням. Деваться в эдакой узости имперцам было некуда. Со страшным ударом повозка влетела в гранитный бок скалы и разлетелась на части. Отлетевшее колесо свалило еще одного воина. Треть щитоносцев осталась лежать на тропе.

Вокруг ликовали и Арратой орал вместе со всеми. Ученый и вовсе полез обниматься. А потом заорал в сторону немого.

— Я ж тебе говорил — левее! Еще бы зацепили…

Внезапно из оставшихся на ногах врагов отделилось несколько фигур в темном. Они запрыгнули на остатки дома на колесах, закупоривших проход. Вскинули короткие луки … Рядом отчаянно завопил Гворф. Немой побежал, споткнулся и закрутился на месте. В спине у него торчало три стрелы.

Защитники пустили стрелы со стен, но проклятые ловкачи уже укрылись за остовом дома на колесах. Помощники погибшего у всех на глазах возницы юркнули в приоткрытые ворота и створки с лязгом захлопнулись. Вложили в пазы массивный дубовый засов. Имперцы так и не решились продвинуться дальше. Их оставалось еще слишком много, они были еще слишком сильны и опасны, но отчего-то враги остановились.

Защитники Декуриона всю ночь таращили глаза во тьму, слыша, как освобождают тропу от разбитой повозки. А перед рассветом из ночной мглы, кувыркаясь и танцуя, к воротам полетела стая неведомых светляков. Со стуком и шелестом разлетающихся глиняных черепков из светляков наружу выбралось жидкое пламя, стекающее по деревянным створкам. Жадный огонь лизнул ворота раз, другой. А затем с гудением ухватился и принялся грызть мореную древесину.

Гворф голосил про земляное масло и негасимый огонь, воины убрались из надвратных башен, дабы не задохнуться. В зареве пожара Дерах выстраивал воинов за спешно возводимым завалом из сваленных балок и телег. Декурион в огне! — с рассветом створки прогорели окончательно, и ворота рухнули наружу, осыпавшись горой рдеющих углей. Вход в несокрушимый Декурион оказался открыт для врагов.

Гимтар огляделся. Застава перед Ветряным мостом запружена живыми и мертвыми, а горцы тонким ручейком катились по переправе. Ни Столхед, ни ближников-дорча не видать. Значит, не успел. Круг Хранителей на удивление быстро согласился, что соль в Лоне — это дар Матери своим детям. После короткого яростного торга Хранители согласились получать каждую десятую долю добытого на свои нужды. Новый Глава Хранителей Хоар изрядно удивил Гимтара: он решительно выступил на стороне дана.

– На землях северян уже. Бьются, – дернул подбородком статный алайн. Вокруг валялись неприбранные тела, Сильный раздувал ноздри от запаха крови и громко фыркал. Горцы торопливо расступились перед злющим жеребцом.

Гимтар подъехал к краю и спешился. Потрепал скакуна по шее. По узкому полотну моста алайны сторожко переводили низкорослых гривастых лошадок, замотав им глаза и ведя в поводу.

— Уж тобой, дружок, я рисковать не стану. Как вспомню, сколько за тебя монет отсыпал… — Гимтар почесал жеребца между глаз. Когда-то в имперской вилле в предгорьях он приметил ладного сосуна и отнял от кобылицы. Привез жеребенка заказчику – Рокону, а тот отдарился перед другом. Гимтар не прогадал: конь вырос знатный. — Ты Тарха здесь подожди…

Услышав имя хозяина, конь гневно заржал и взвился на дыбы, но Гимтар уже ступил на мост. По Охранной тропе сновали алайны – видать, недалече наладили еще одну переправу … Танас перешагнул бурую лужу и ступил на тот край. Позади послышались зычные вопли и танас обернулся. Сильный, раскидав неудачливых конюхов, легким шагом ступил на мост.

«А ну сорвется, упрямая животина!?» — Гимтар затаил дыхание. Обошлось. Цокая копытами, конь подошел к Гимтару и потерся головой. Танас едва не упал и с притворной строгостью хлопнул Сильного по морде.

— А вот тебе, неслух! Будет тебе!

Расторопные алайны подсадили, и Гимтар сел верхом. Дорога вилась между скал и кучи наваленных тел громоздились по обочинам, превращая большак в тропу. Разило смертью.

«Хоть пошвыряли бы в пропасть», – проворчал Гимтар, разглядывая мертвецов. Скайды и северяне. В основном скайды, позор гор, имперские прислужники. Некому теперь махать плеткой, перевелись в горах горцы-надсмотрщики…

Стоило дать слабину и подумать об Империи, как следом прибежали трусливые гаданья-мыслишки. Что нынче творится в Долине? Устоял ли Рокон? Удержал ли Лоно Матери? Не двинулись ли Имперцы выше, не заняли ли Андану? И главное — жив ли внук?

Усилием воли Гимтар отбросил бесплодные размышленья. Впереди различался многогласный шум толпы и танас прибавил ходу. Скалы расступились. Гимтару предстала небольшая холмистая равнина, стиснутая горами. Два войска застыли друг напротив друга. Перемкнув дорогу и ближние подступы, ровными рядами возвышались копейщики-алайны, уткнув в яркое небо частокол блестящих копий. Дорча нашлись на правом склоне, а на левом виднелись незнакомцы в имперских кожаных доспехах, которые обычно таскали дорожники.

«Рабы», – догадался танас.

За строем копейщиков суетился небольшой конный отряд — лошадок так и подводили по одной, переводя по ненадежной переправе. Солнце светило в лицо врагам. Казалось, мохнатым дикарям нет числа: они колыхались впереди, теснились меж холмов и беспрестанно выли и вопили, потрясая оружием.

«Со всех гор сбежались? Забыли распри? Беда…» – Гимтар закрутил головой.

Посередине поля сошлись две группы воинов. По блестящему доспеху и статной фигуре танас без труда узнал любимую. Единственная из всех переговорщиков, она восседала на коне, горделиво выпрямив спину и сверху вниз поглядывая на северян. Столхед окружали верные стражники, а здоровенного воина танас также признал мигом: великан Тарх, кто ж еще... Напротив скалили зубы северяне в неплохих доспехах.

«Черноухие», – сощурив глаза, определил Тарх.

Рослый северянин в шлеме и плаще вышел из толпы соплеменников и протянул что-то Столхед. Гимтар подался вперед. Воинский пояс? С ножом? Тарх вдруг шагнул вперед и выдернул из рух черноухого перевязь, отпихнув переговорщика. Противник упал на задницу и тут же вскочил, хватаясь за меч. Стражники сомкнулись вокруг Столхед, вздымая топоры на длинном древке.