Дженн Лайонс - Погибель королей [litres]

Та же идея – отправиться в храм, похоже, пришла в голову и другим: когда группа прибыла к церкви, там уже царило столпотворение. Жрецы в белых одеждах ходили между трупами, проводя над ними последние ритуалы. Один человек, высокий и худой, с редкими прямыми черными волосами, заметил прибывшую группу, вздрогнул от удивления, а затем подбежал к ним.

– Терин, это ты?

– Керрис! – Верховный лорд стиснул его руку. – Давно не виделись.

– Слишком давно, – отозвался жрец. – Что привело… – Тут его взгляд упал на тело.

– Это мой сын, – сказал Терин и добавил: – Мой единственный сын. Девье и Баврин погибли.

Гален потрясенно посмотрел на Терина, услышав, что тот не назвал имя Дарзина. И удивился не он один.

– Понимаю. Я узнаю, что можно… – Жрец запнулся во второй раз, заметив жуткую рану на груди Кирина. – Я не могу…

Тераэт протянул ему ожерелье.

– У него был гаэш. Вот здесь все, что осталось от его души. Этого хватит?

Жрец покачал головой, разглядывая ожерелье.

– Тут понадобится чудо.

Тьенцо улыбнулась.

– Повезло тебе, да?

Юноша бежал. Больше он ничего не помнил. У него не было ни одного воспоминания, не связанного с бегом, ничего, связанного с тем, что привело его сюда. Он не помнил, кто он и что оставил позади.

Он был лишь частью самого себя.

Он существовал только в коротких мгновениях «настоящего». Его сердце колотилось бешено, словно кроличье, дыхание было прерывистым, затрудненным, по лбу тек пот, ноги, которые прокладывали себе путь сквозь заросли паслена, заплетались. По крайней мере, юноша понимал, почему он бежит, хотя это и совсем его не утешало.

Он бежал из-за собак.

Мрачный, темный лес не давал ни тепла, ни уюта. Лес был холодным и хмурым, покрытым вечным слоем льда и топкой грязью из-за бесконечной измороси. Его ноги проламывали лед и погружались в липкую грязь, оставляя за собой следы, отчетливо видимые любому, кто последует за ним. Ветер выл, рвал ветки ив и тисов, которые с недобрыми намерениями цеплялись за одежду и волосы юноши. Корни деревьев, переплетенные с ядовитым плющом, и смертельно опасные травы ставили ему подножки, а колючий кустарник возводил перед ним неприступные стены.

Он не знал, кто он, но ему не нужно было убеждать себя в том, что он мертв: там, где должно было быть сердце, в его груди все еще зияла жуткая дыра. Вместо сердца он ощущал глубокое чувство потери и отчуждения. Он как-то холодно и отстраненно понимал, что находится в Стране мертвых, но понятия не имеет, куда ему идти. Никого дружелюбного в этом лесу он не видел.

Лес не был мертвым: здесь обитали слизняки, черви, змеи, самые разные виды крыс, гиены, волки и более жуткие существа. Сидящие на ветвях деревьев вороны и совы насмехались над ним. Другие животные, которых он не мог опознать – и надеялся, что ему никогда не придется это делать, – ползли и подкрадывались к нему со всех сторон, но соскальзывали в ручьи и прятались в непроницаемой тьме до того, как он успевал их разглядеть. Все выглядели так, словно сейчас погибнут от голода, словно никто в этом ужасном лесу ни разу в жизни не ел досыта. Все местные обитатели смотрели на него так, будто он – лекарство от всех их болезней.

И все-таки больше всего юношу беспокоили собаки.

Он слышал, как гончие перекликаются у него за спиной. Он не знал, откуда у него мысль о том, что они охотятся на него, но холодный пот, выступивший у него на спине, не допускал никаких возражений. Юноша знал: если собаки его догонят, то порвут на части. Когда догонят, а не «если».

Он устал, его бег замедлялся, и внутри юноши росло отчаяние. Деревья расступились перед ним, и он ахнул от разочарования: в нескольких шагах перед ним земля заканчивалась, превращаясь из болота в густую, чернильную воду стоячего озера. Сами эти глубины терялись в бесконечной тьме, которая больше походила на жидкую смолу, чем на воду.

Отвратительный желтый туман змеился над озером, словно разумное злое существо. Пока юноша осматривался, вода забурлила, когда в ее глубинах закружилось огромное существо, похожее на змею. Он в ужасе огляделся, но если не считать глаз диких существ, которые смотрели на него из темноты, он был один. Никакого выхода отсюда не было.

Он оказался в ловушке.

Гончие выбежали на поляну, хищно радуясь. Их появление сопровождалось вспышкой обжигающего огня.

На самом деле это были не собаки. Они выглядели так, словно когда-то были людьми, пока некая чудовищная сила не исказила их тела и не придала им новую форму, словно куску влажной глины. Их щелкающие пасти с острыми зубами пугали, но еще страшнее были их морды, слишком похожие на человеческие лица. Собаки лаяли, рычали и втягивали в себя воздух, а затем подбегали к воде и разочарованно поворачивали обратно.

Одна из гончих, мечтавшая продолжить погоню, забрела в черное озеро, гавкая и нюхая воздух, словно искала след на поверхности воды. Озеро забурлило сильнее, и собака, испуганно взвизгнув, исчезла в волнах.

После этого другие собаки уже не заходили в черные, мутные воды, но продолжали лаять с берега.

Копыта загрохотали, словно гром, и к собакам спустились охотники. Их было двенадцать, и среди них – ни одного человека. Некоторые из них скинули капюшоны, и можно было увидеть их морды зверей и чудовищ, а у некоторых – черепа. У их лидера, похожего на черную тень, голову украшали ветвистые рога огромного оленя. В его глазах сиял тот же жуткий огонь, что и у его псов.

Их лошади тоже внушали страх. Некоторые из них фактически были оживленными трупами, и сквозь их разлагающуюся плоть по-прежнему текла кровь. Здесь были и скелеты со сверкающими разноцветными глазами и копытами, распространявшими вокруг себя холодное свечение. Здесь были лошади в змеиной чешуе и лошади, созданные из теней и тьмы; их сверхъестественное происхождение было слишком очевидно. Там, где они проходили, земля покрывалась инеем, а на концах веток возникали сосульки.

Егермейстер разочарованно взмахнул мечом, увидев, что следы ведут прямо к воде. Он выкрикнул какие-то незнакомые слова, которые вспыхнули и зашипели в воздухе. Затем он развернул свою призрачную лошадь и поскакал обратно в лес. Остальные последовали за ним, а за охотниками вдогонку с лаем бросились собаки.

Беглец, вцепившийся в тонкие ветки у самой вершины чахлого мангрового дерева, впервые после их ухода вдохнул полной грудью. Он не знал, как быстро егерь поймет, что его обманули, и вернется. Более того, стоило юноше слезть пониже, как он услышал стук копыт.

У него не было времени залезть обратно; он оказался на нижней ветке и надеялся только на то, что тени укроют его.