Дженн Лайонс - Погибель королей [litres]

– Что вы делаете, лорд-наследник де Мон? – разнесся по саду громкий женский голос.

Аристократ помедлил.

– Мия… Не ожидал тебя увидеть.

Кирин поднял голову и ахнул.

У входа в сад стояла ванэ из Кирписа [65] Ванэ покинули свою родину, когда ее захватил Куур, но, по слухам, их по-прежнему можно встретить в Кирписе. Однако веских доказательств этому я так и не обнаружил. .

Эта ванэ не страдала от боли, и ее не пытали – в отличие от ее сородича, которого Кирин видел в доме казиварца. Она была удивительной: смуглая кожа, покрытая золотой пылью, глаза – синие сапфиры. На макушке ее волосы были голубого цвета, словно глазурь, которой в Кирписе покрывают керамику, но они постепенно темнели, и на уровне икр они становились такими же синими, как и ее глаза. Она сияла. По сравнению с ней сад казался темным, а небо – облачным.

«Она носит цвета дома», – подумал Кирин, а затем задумался над тем, может ли быть такая окраска естественной [66] С формальной точки зрения у ванэ нет «естественных» цветов, но подобный вопрос уместен, если не знать, что ванэ способны менять свой облик. .

– Я прибыла, чтобы сопроводить вашего недавно найденного сына в его покои. Но вы, вероятно, решили, что они ему не понадобятся. Мне приказать стражникам, чтобы они подготовили для него камеру в подземелье? – Сарказм в ее голосе ранил сильнее, чем удар бича.

Дарзин откашлялся.

– Мальчишка оказался с характером.

– Но ведь в его жилах течет кровь де Монов, разве не так? – Ванэ недовольно обвела взглядом сад и остановила взгляд на дрожащей от страха рабыне и теле ее мучителя. Она нахмурилась, глядя на лекаря, который склонился над телом. – Насколько сильно пострадал этот человек?

На миг Дарзин пришел в замешательство, но затем до него дошел смысл ее слов.

– О, он очень хорошо пострадал, – фыркнул он. – Более того, он получил смертельную рану. Мальчик – прирожденный убийца. – Он сделал знак стражникам, и те отошли от юноши. Кирин встал, по-прежнему яростно глядя на Дарзина.

– Каков отец, таков и сын, – сказала ванэ.

Дарзин рассмеялся.

– Отлично! А я-то думал, что у вас, ванэ, нет чувства юмора.

– У нас его нет, лорд-наследник. Могу я проводить этого юношу в его комнаты?

– Минуту… – Дарзин повернулся и сбил Кирина с ног ударом в лицо. – Это за то, что пролил кофе на мою рубашку.

– Твою мать! Будь моя воля, я бы еще не то сделал! – Кирин коснулся рукой подбородка.

– Выбирай выражения, – усмехнулся Дарзин. – Мальчик, ты мне нравишься. В твоем сердце горит огонь де Монов.

– У вас странный способ выражать свою привязанность.

– Да, мне и раньше говорили об этом. И еще… – Дарзин достал из ножен позолоченный меч и подошел к сидевшей на земле рыдающей рабыне.

– Нет! – Кирин бросился вслед за ним, но на этот раз стражники уже были наготове.

Рабыня так и не поняла, что произошло. Дарзин ударил ее мечом в спину и проткнул насквозь. Она издала короткий вопль и растянулась на земле.

Дарзин повернулся к Кирину и злобно ухмыльнулся.

– Убийство стражника карается смертной казнью. Тебя я убить не могу, и значит, за твое преступление должен заплатить кто-то другой.

– Ублюдок! – завопил Кирин.

– Нет, сын мой, ублюдок – это ты, – рассмеялся Дарзин. – Просто запомни: после каждой твоей истерики умрет ни в чем не повинный человек. Думаю, ты сойдешь с ума гораздо быстрее, чем у меня закончатся рабы.

Кирин кипел от ярости.

– Мия, он полностью в твоем распоряжении, – сказал Дарзин. – Возможно, тебе удастся научить моего сыночка хорошим манерам.

– Именно такие намерения были и у вашего отца, лорд-наследник.

Тень недовольства мелькнула на лице Дарзина.

– Ну разумеется.

Мия повернулась к Кирину:

– Ты пойдешь со мной? Или приказать стражникам, чтобы они тебя несли?

Кирин вырвался из рук стражников.

– Я пойду. Все, что угодно, лишь бы убраться подальше от этого чудовища.

– Как угодно. Следуй за мной.

Тьенцо сидела на скале над океаном; ее волосы, словно занавеска песочного цвета, развевались по ветру. Она создала волшебные огни, чтобы подсветить путь от лагеря к берегу, но если не считать их, другого света здесь не было. Тьенцо сидела в темноте и смотрела на море.

Я был почти уверен, что она сейчас думает о чем угодно, но только не о старых добрых временах.

Она увидела, как я лезу по извилистой лестнице, и удивленно изогнула брови, увидев две керамические чашки у меня в руке и бутылку вина под мышкой.

– Как тебе удалось раздобыть одежду не черного цвета? Кому я должен дать взятку?

Тьенцо посмотрела на свою белую сорочку.

– Послушникам запрещено носить черное.

Я моргнул.

– Ты собираешься к ним присоединиться?

– Я думаю об этом. Особых перспектив у меня нет. Но если кто-то придет и скажет, что я – их давно пропавшая королева, дай мне знать. – Тьенцо похлопала по траве, предлагая мне сесть.

– Может, мне стоит к тебе присоединиться… только нужно будет непременно забить на все уроки… – Я разлил вино по чашкам и протянул одну из них ей. – Могу я составить тебе компанию?

– А почему ты не там? Почему не участвуешь в сплетении тел? – озадаченно спросила Тьенцо. – Я думала, что именно такое развлечение должно тебе понравиться.

– Не торопись с выводами. А ты почему не там? Почему не участвуешь в сплетении тел? Разве тебе за столько лет не надоели грязные, немытые матросы?

Тьенцо фыркнула.

– Да ладно. На борту «Страдания» если я к кому и прикоснулась, то лишь для того, чтобы оттолкнуть. И неприязнь была взаимной. – Она посмотрела на вино в своей чашке. – Если честно, то наши новые друзья-ванэ меня пугают. Они все такие…

– Симпатичные.

– Вот именно. Слишком симпатичные. – Тьенцо втянула в себя воздух, словно почуяла что-то неприятное. – У меня такое чувство… я не знаю… словно им жаль бедную уродливую колдунью. Вряд ли я когда-нибудь буду с тем, кто хочет трахать меня из жалости, но если так вдруг случится, пожалуйста, подсыпь мне в чай мышьяка.

– Ты не… – Я умолк, поймав ее взгляд. Этот взгляд мог бы порезать человека на ленточки с двадцати шагов и превратить его в жабу одновременно.

– Не надо мне всех этих комплиментов, сорванец. В доме, в котором я выросла, были зеркала.

Я оглянулся через плечо и вспомнил про триссов, которых видел на празднике.

– Ладно. Но, по-моему, им все равно.

– Брехня. Всем не все равно.

– Не знаю. Когда корабль тонул и Тераэт обнял тебя, чувствовала ли ты, что ему неприятно к тебе прикасаться? Или мне просто привиделось, что вы двое не отводили друг от друга глаз?

Тьенцо осушила свою чашку и снова наполнила ее.