Галина Гончарова - От кодексов до ритуалов [= Рассвет и закат] [litres]

Отца там нет?

Или есть?

Ирина допускала все. В том числе и инцест, чего уж там! Для некоторых это не преступление, а просто – жизнь. Дети – имущество родителей, вот они и распоряжаются своим имуществом, как хотят. Хотят – ломают, хотят – играют. А что этот мерзко, гадко, гнусно, что за такое надо – что?

А что ни придумай, все равно за такое мало будет!

Этот козел ей за все ответит. И за убийство, ведь это то же самое убийство, он эту девчонку приговорил. В роддоме, может, ее бы и спасли, а дома шансов не было. Даже случись там квалифицированная акушерка, все равно шансов не было бы. Столько-то Ирина понимала.

И за малыша, выброшенного, как ненужный мусор. Как еще не придавил по дороге? Наверное, помогло, что ребенок спал, да и завернут был в простыню.

Все равно не отвертится.

Оправдания таким поступкам есть у женщин. Слабые, откровенно говоря, называются послеродовый психоз. Считается, что какое-то время после родов женщина неадекватна и спрашивается с нее не так строго.

Что ж. Она найдет подонка и спросит с него. Он-то не рожал, а значит, и психоза у него не имеется.

А вот что будет иметься после беседы с ведьмой?

Ирина задумалась. Но решила не усложнять жизнь.

Поговорить с начальством, а Иван Петрович пусть шепнет кому-нибудь из коллег-оперативников, чтобы утечку организовали. Пускай в тюрьму слушок дойдет. В нашей стране есть два типа суда – по закону и по понятиям. И часто второй оказывается жестче первого.

Этого как бы нет. И Ирине это резко не нравилось. Но в данной ситуации?

Пусть этот тип примерит на себя роль мученика. Родить он не сможет, конечно, но пассивную позицию наверняка освоит. И поделом.

На этой мысли ведьма и отключилась. Прямо на полу.

Утром Ирина себя чувствовала так же омерзительно. Но встать на ноги уже смогла.

С отвращением покосилась на холодильник и поползла в душ. На этот раз не в прямом смысле. Шла она в вертикальном положении, но со скоростью улитки-инвалида.

Чередование ледяной воды с кипятком сделало свое дело – из душа выползло нечто человекоподобное. А чашка кофе, который едва не растворял в себе собственно посуду, довершила дело. Да здравствуют домашние тоники!

В участок Ирина шла уже более-менее спокойно. И первым делом принялась расспрашивать сослуживцев.

Ей требовалась семья христанутых фанатиков. Не верующих, нет. Именно христанутых – тех, кто обряды ставит выше веры. Причем живет эта семья в зоне их участка. Кто-то же должен их знать?

Обязан!

Ирине действительно скинули полдюжины адресов. А что поделать? Участковый на своей «земле» обязан знать все. И о таких семьях тоже. Кстати – для их же безопасности.

Сегодня он лоб в церкви разбивает, а завтра появится какой-нибудь Гуру ибн Муру – и помчится человек квартиру продавать и в скит уходить. Или вообще самосожжением заниматься.

Дуракам же не объяснишь! А на внушение такие люди весьма податливы.

С ними-то и ладно бы! У нас свобода воли, хочешь страдать – страдай, хочешь продать – продай. Но их близкие за что страдают? А они страдают!

Ирина помнила – опять же из девяностых – семью, в которой в подобную секту попала мать. Приехал, понимаешь, проповедник из черт-знает-где, навешал лапши на уши, а баба поддалась. Муж там работал вахтовым методом, дома месяцами не бывал, едва к шапочному разбору не приехал.

Жена уже все, что могла, продала, осталось квартиру продать и уехать строить царство светлого будущего куда-то в тайгу. Между прочим, с ребенком на руках.

Задержались по уважительной причине – ребенок сломал ногу, а переломы молитвой и верой не вылечиваются, гипс надо. Может, они бы и попробовали обойтись без гипса, но как на грех дело было на улице. Мальчишку добрые люди сразу в больницу и отвезли, а там уж – рентген, палата, вытяжка…

Мать его бы забрала, но это привлечет ненужное внимание. И ей приказали лежать вместе с малышом и ждать, пока все срастется. А что?

Месяцем раньше, месяцем позже, она не одна такая. А тут вернулся муж. Чуть раньше, так получилось. И – узрел.

Почему-то нефтяник не проникся мудростью великого гуру, или как там его было звать? Он поговорил с друзьями, потом с Ирининым дедом, а потом случилось страшное.

Или – закономерное?

Три десятка крепких мужиков, которые привыкли и решать за всех в критической ситуации, и за свои решения отвечать, и руками работать, и головой.

Три десятка мужиков, которые поняли – пока они там, здесь с их семьями может случиться нечто весьма нехорошее.

Это вам не букетик нежных ромашек. Не компания менеджеров, которые кроме «я на вас в суд подам!!!» ничего не выговорят. И не американские гопники, которые страшнее бейсбольной биты ничего в руках не держали.

Эти – держали.

Ломики. Гаечные ключи. Монтировки. А кое-кто и топоры, по старому русскому обычаю.

Арендованное помещение было разнесено в клочья.

Охрану отпинали не больно, но убедительно.

Верующих в Гуру не пинали, людям и так досталось, они уже родились без головного мозга, поэтому их попросту закрыли в том самом помещении – пусть посидят, подумают о жизни, а потом милиция выпустит. Не сразу, ну так думать – надо. И долго, и упорно.

Проповедника – также по русскому народному обычаю – отловили, привязали к березе и качественно выпороли. Несколько раз. Может, и не только выпороли – мужики были суровые, всяких там умствований не понимавшие, но могущие привести реальность в соответствие со своими представлениями о прекрасном.

Например, гаечный ключ использовать не по прямому, а по окольному назначению. Подарить хорошему человеку – до ближайшего проктолога.

А потом еще расспросить. Вдумчиво, обстоятельно, серьезно, посмотреть документы, съездить к нотариусу – не полениться.

Нет, у нотариуса ничего не сгорело. Но практику он оставил по причине резко открывшихся проблем со здоровьем. Таких, как энурез, заикание и тремор всех четырех конечностей. Зато имущество, пожертвованное Великому Гуру, вернулось к своим изначальным владельцам. Если хотят – пусть еще раз жертвуют. Хоть бы и тому же Гуру… когда его догонят.

В подробностях Иринин дед был скуповат, но алиби мужикам обеспечил. И помог чем мог. Тоже – на его земле дело происходило.

Сам-то он мало что мог сделать, к сожалению, кто-то подонка прикрывал. Ну а нарвался – так нарвался. Участковый – что? Он туда и близко не подходил, и не знает ничего, и вообще, он в другом месте был. На одну компанию составлял протокол. А то явились тут водку пьянствовать и дисциплину хулиганить! Аж тридцать человек.

Поэтому никак они не могли вашего Гуру пинать, их самих в другом месте участковый пинал. Вот в это самое время.

Все всё поняли, но что тут поделаешь? Да ничего!