Николай Дронт - Брат [≈ Ещё раз] [litres]

Результат пошёл. Исписал чуть не половину тетради, просидел почти до обеда. Мог бы и дольше, но разве хоть когда-нибудь, хоть раз, дадут спокойно поработать? Нет! Начал названивать телефон. Янка. Зовёт в кино, в «Октябрь». Говорит, пойдём компанией, человек шесть или восемь и… Дашка! Подруга хочет дать мне шанс с ней помириться. Во-первых, я с Яльцевой не ругался. Отказался от предложения нас свести – да. Но кто об этом девчонке сказал? Уж точно не я. Во-вторых, гулять с Дашей как не хотел, так и не хочу. Зачем мне с ней в кино идти? И в-третьих, не понимаю, при чём здесь Калитина? Знаете, что она мне на это сказала? «Шифоньер, ты такой же тупой, как дубовая деревяшка!» И бросила трубку. Типа я же и виноват.

Ладно, Шифоньером меня ребята в школе зовут, но вот не понял, при чём здесь «дубовая деревяшка»? И зачем Янка опять меня с Дашкой сводить стала? Правильно говорят: «С такими друзьями никакие враги не понадобятся!» Надо как-то объяснить Янке… или ничего не объяснять, а просто перестать общаться после выпускных экзаменов? Жаль, конечно, но если она и дальше меня непонятно куда тащить будет, придётся.

К работе, чувствую, вернуться не удастся, настрой пропал, потому поел и разложился для чистки браунинга. Найденную заскорузлую кожаную сумку раскрыл ещё в день добычи. Внутри нашлась кобура в плачевном состоянии и ветхий лист бумаги, разваливающийся прямо в руках. Чернила выцвели, еле-еле удалось прочитать, что гражданин Сруль Моисеевич Циммерман направляется в организацию с нечитаемым сокращением и имеет право на ношение пистолета браунинг.

Пистолет почти такой же, как золотой из коробки, но выглядит попроще. Накладки рукояти, по-моему, из рога, само оружие никелированное. Разобрать удалось с минимальными усилиями, но после того, как вылущил патроны, оказалось, пружины в магазинах «просели» и не поднимаются до конца. Двенадцать патронов. Протёр их, вроде нормальные, но хорошо бы проверить. Керосин в Москве купить легко, вот в нём и замочил составные части пистолета. Кроме накладок, понятно. Пружину из одного магазина отдал Лёше, попросил сделать пару подобных. Парень обещал. Сейчас думаю, железки полежали уже достаточно. За дни, проведённые в керосине, очистились, их можно начинать собирать и смазывать.

Собственно сборкой и занялся. Имея под рукой книгу, это просто, справился. Затем попробовал пощёлкать затвором на учебных патронах и магазине из коробки, вроде всё хорошо, всё нормально работает.

Самое интересное, что стволы обоих пистолетов полностью взаимозаменяемы. Как, впрочем, и магазины. Если раздобыть надёжные патроны, то получу приличное оружие для самообороны. Впрочем, вполне реально сесть за хранение, даже если не использовать пистолет по назначению. А значит, Сашкиному отцу заказывать боеприпасы не буду. Опасно.

Завтра мне будет нужно дать ответ по жилью. Квартира над магазином – не вариант, при всех её достоинствах, крысы перевешивают. Кооператив хорош, но дорог. По деньгам я мог бы его себе позволить, но разговоры пойдут… Увы! Отказываюсь. Остаётся пятиэтажка. Тут все поверят, что дали от района. Завидовать будут, но в меру. Аргумент, что стоящему на учёте положено, никто не опровергнет. Мама тоже примет это как данность, ей Лев Аронович обоснует. А я, уже немного после, как обживусь, могу пробовать поменяться с доплатой.

Если переезжать в пятиэтажку, надо бы хоть косметический ремонт сделать, а по-хорошему стоило бы перестелить линолеум. Плиту менять смысла нет, а вот краны на раковинах стоило бы. Холодильник нужен, но кухня крошечная, потому надо купить рижскую «Визму», настенный холодильник. Я уже зашёл в магазин, посмотрел на него. «Визма» не сильно популярна, а мне нравится. Внизу кухонный стол, над ним сам холодильник. Объём сто шестьдесят литров, морозилка пятнадцать, две распашные дверцы. Что ещё надо?

Для комнаты шкаф, кровать и стол со стульями. Письменный стол и книжные полки. Ещё телевизор, хотя он не обязателен, я редко его смотрю. Да! Стиральная машинка нужна, хотя куда её впихнёшь в такой тесноте? Всего этого мне хватит. Если не придираться к фасонам, дефицитного нет ничего, а кое-что возьму из коммуналки.

Единственное пятно на безоблачной картине моей жизни – последняя встреча с ребятами в комнате. Сашок так настойчиво пытался втюхать мне импортные шмотки, что даже Лёша удивился.

– Сказали же тебе – нет денег, – с напором высказал приятель. – Где он тебе их возьмёт? Нарисует? Или сберкассу ограбит?

– Просто сейчас выгодно можно взять, – объяснил фарцовщик. – Пусть на окончание школы ему отец даст, или ещё кто из родни.

– Я уже собрал со всех с кого смог, чтобы на выпускной одеться. Ты думаешь, мне ещё раз дадут? Ошибаешься, у меня в семье миллионеров нет.

После того, как наш спекулянт ушёл, здравомыслящий Алексей посоветовал:

– Не ведись, Серый. Гнилые базары Сашок разводит. Чуйка у меня. Или кинуть тебя хочет, или ещё что в таком роде. Уж больно настойчив.

– Лёш, я и сам так думаю.

Квартира

Май, 25-е число. Я в отглаженной школьной форме, в белой рубашке, с комсомольским значком на лацкане. На плече девчушка в белом фартучке и двумя огромными белыми бантами. Она самая мелкая в первом классе, я самый здоровый в десятом. Несу её вдоль строя ребят. Малышка блаженно улыбается и звенит большим начищенным бронзовым колокольчиком, зачем-то тоже с огромным белым бантом. Общая школьная линейка. Последний звонок. Сегодня мы и восьмиклассники уходим на экзамены, а у остальных начинаются каникулы. Понятно, кого-то дёрнут на практику, но это уже не учёба, да и увильнуть от неё, как делать нечего.

Пока произносились речи, напутствия и пожелания, мы стояли около трибуны, смотрели на выстроившихся школьников и толпу родителей за ними. Выпускников фотографируют родственники, двое даже снимают фильм на кинокамеру.

Годовые оценки у меня почти на уровне идеала, теперь надо бы не ударить в грязь лицом на экзаменах, а ровно через месяц, 25 июня, выпускной, и прощай школа.

После линейки меня окликает Егор:

– Кабанидзе! Стой! Дело есть! Слушай, я тут секцию карате надыбал. С начинающих берут трояк в месяц, с продвинутых пятёру. Тренер с чёрным поясом!

– Не! Мне не подходит!

– Что, трояк не добудешь?

– Егор, я хоть хреновый, но всё же музыкант. До сих пор на ксилофоне под настроение «Танец с саблями» могу изобразить, хотя пальцы уже не те. А после карате совсем придётся про музыку забыть.

– Ну… Оно да… Зачем тебе твои деревяшки? Ты же на танцах не лабаешь музыку.

– Тогда и карате зачем? Ты тоже не ходишь вечерами в парк людям морды бить.

Наш разговор слушала половина класса. Дашка демонстративно закатила глаза и страдальчески, напоказ, покачала головой, как будто я сказал какую-то несусветную глупость. Яльцева в последнее время меня сильно не любит. А виновата в этом Янка, которая проворачивала какую-то свою интригу. Она перестала заниматься со мной, но разговаривает вполне дружески. Пару раз видел, как её провожал домой незнакомый парень, сильно старше подружки, лет ему около двадцати пяти. Один раз засёк, как они целовались. Со мной подруга не допускала такого. В смысле, не допускала того, что посторонние могли бы увидеть, как мы с ней целуемся. Если Калитина целовалась на виду у публики, значит, почему-то надо было, чтобы эта публика видела поцелуи. Даже не хочу предполагать, зачем оно ей может быть нужно. Похоже, парень попал.