Николай Дронт - Брат [≈ Ещё раз] [litres]

Семья – клетка для человека. Появляются обязанности, вырастают потребности. Дети крепят семейные оковы, а они наверняка появятся. Итак, невеста, а затем жена. Мне предлагают войти в общество, стать своим в их круге. Со стороны туда попасть почти невозможно. Что бы ни говорили про равные возможности, разделение на кланы существует. Женитьба заставит переехать на Кубу, а там я сразу попаду под плотную опеку. Дом подарили, уверен – не самый плохой. С деньгами едва ли обманут. Сколько может потратить на Кубе один человек, пусть семейный? Относительно кладов, копейки. Уже было предложение учёбы в Гаванском университете, весьма ценящемся в Латинской Америке. Работу под мои интересы наверняка организуют. Для общения на Кубе много русских из Союза, специалисты, военные, командированные. Там можно жить. Серьёзное предложение, очень серьёзное. Главное, Бланка мне запала в душу.

Ладно, карты розданы, ставки сделаны, будем играть партию. Никто не знает, что через несколько месяцев у меня в рукаве может появиться джокер, а если трофейные тетради помогут, то и раньше.

Перед расставанием Бланка позвала меня в гости и пообещала накормить настоящими креольскими блюдами. Папа был не против, но упомянул, что будут и другие люди. Люсио, провожая, подтвердил, что встреча официальная, а значит, форма одежды парадная.

У меня вроде такая есть. Костюм – «тропикаль», рубашка белая, галстук… да, к этому пиджаку в подаренном чемодане найдётся подходящий галстук. Полуботинки итальянские, в чемодане лежат менее элегантные. Золотые украшения. Запонки, заколка, печатка, цепочки, портсигар… Возьму папиросный, сигары предлагать кубинцам глупо. Часы… Хм… Вопрос… Старинную луковицу мне привели в порядок. Взять её? Это не слишком? Тем более жилета нет. Обойдусь японскими, наручными.

Подарок брать или нет? И что дарить? Нужно что-то нейтральное. Золотой браунинг? Ведь у дона Педро в Гаване коллекция оружия. Заодно от засвеченного ствола избавлюсь. Патроны оставлю себе. А вот надпись на пластинке надо поменять, утром выбегу в ремонтную мастерскую. Пусть будет безликое: «На долгую, добрую память от русского друга Серхио». Можно ещё красиво упаковать. Хотя цветная бумага из магазина не украсит, а только испортит внешний вид стильной шкатулки, обтянутой дорогой кожей. А вот ленточкой перевязать стоит. Я не девочка, косички не завязываю, но на последнем звонке мне подарили бант с колокольчика. Белый, пышный. Немного странно будет смотреться на оружии, но на шкатулке вполне ничего.

Однако вот бутылку, даже дорогого, хорошего, наверное, нести не стоит. Это же не семейные посиделки, а почти официальная встреча.

Назавтра у метро меня встретил Люсио и проводил до квартиры начальника. Открывшая дверь Бланка посмотрела на ящичек в моих руках, зарделась и пролепетала, что не может принять подарок без разрешения папы. Зачем я шкатулку белой ленточкой перевязывал? Зачем вообще её брал? Оказывается, белой ленточкой подарки девушкам перевязывают! А я знал?! Непонятно каким образом, оказался в кабинете дона Педро. Далее последовала сцена из какого-нибудь латиноамериканского или итальянского душещипательного сериала, где юноша просит отца отпустить его дочь погулять с ним. Я такого не ожидал и не готовился, но зря, что ли, столько фильмов смотрел? Разразился длинной тирадой и только в конце понял, что надо было всего лишь спросить разрешения подарить подарок, показать Москву меня самого просили. Но что делать? Не отыгрывать же назад. Папа выглядит довольным.

Мне разрешили «иногда» видеться с дочуркой и предложили выпить аперитив. Про подарок спросить не успел, Бланка сама вбежала к папе и, не развязывая банта, сняла ленточку. Браунинг был осмотрен и признан великолепным. Дон Педро посетовал, что такого у него в коллекции нет. Есть ординарный ширпотреб, причём испанский, а это настоящий бельгийский раритет и изначально весьма дорогой. Патроны я давно изъял в свою пользу и хранил в маминой квартире, но про них и не вспомнили. Листовку и книжку с инструкцией пришлось переводить мне, яти и ижицы были совершенно чужды кубинцам. Аутентичные печатные материалы, по словам коллекционера, резко поднимали стоимость пистолета.

В милых глазках девушки, помимо благодарности, угадывалось что-то ещё, так и не понял что, а её папа начал мне ласково тыкать и называть «мой мальчик».

Бланка вдруг резко сорвалась с места и через несколько минут принесла две рюмки с жёлто-зелёным содержимом.

– «Папа́ добл», – пояснил отец, – назван так в честь Эрнеста Хемингуэя. Любил он заказать дайкири с двойным ромом.

Я попробовал и оценил:

– Чудесно, просто замечательно! Ваша дочь, дон Педро, искусная хозяйка.

– Мой мальчик, ты ещё не пробовал её фрикасе по-креольски! Она его готовит лучше своей мамы. А джамбалайя? А мясо по-креольски с…

Тут девочка позвала нас в столовую, и перечисление неизвестных, но вкусно названных блюд закончилось, началось уничтожение принесённого. Как ещё раз подчеркнул гордый родитель, приготовленного его девочкой. Та сидела напротив, каждый раз, когда мы встречались глазами, отводила взор и мило краснела. Вот тут не понял – я же не про замужество говорил, а только про прогулку.

После еды девочка побежала переодеваться. Оказывается, мы едем в Большой театр. Дон Педро посетовал, что хорошо бы выкурить сигару, пока ждём Бланку, но он обещал себе ограничиться тремя в день. Я тут же предложил папиросу из своего портсигара. Человек не отказался, и мы закурили. Неспешная беседа велась до возвращения Бланки в нарядном платье. В машину я сел на первое сиденье, рядом с шофёром, а папа с дочкой сели сзади. Приехали минут за двадцать до спектакля, наши места оказались в ложе, причём явно не для простой публики.

К сожалению, а может, и к счастью, труппа Большого уехала на гастроли и выступал коллектив из провинции. Всё первое отделение я просидел рядом с Бланкой, во втором ряду кресел. На первом, кроме отца девушки, сидела семья, тоже с Кубы.

Как-то случайно, в конце увертюры, я взял себе девичью ладошку и под музыку тихонько перебирал нежные пальчики. Девушка немного сопротивлялась, хотела вернуть руку себе, но совсем чуть-чуть и только в самом начале. Когда объявили антракт, мы все, я, дон Педро и его дочь, вышли в буфет. В отличие от общего, в буфете при ВИП-ложах очереди не было. Шампанское, бутерброды с рыбой и икрой, а также шоколадные конфеты оплатил я, за что получил злой взгляд буфетчицы. Она валютой хотела получить, что ли?

Во втором отделении нежная ладошка сразу сама сдалась мне в плен, понимая, что сопротивление бесполезно. Мне даже показалось, что пленение было принято не без удовольствия. Если бы не массивные поручни на креслах, мы бы сидели тесно прижавшись друг к другу.