Сергей Лукьяненко - Цель и средства. Лучшая фантастика – 2021 [сборник litres]

– Ну, как наша прынцесса? – спросил от двери дядя Витя.

Маринка испуганно открыла глаза.

Перед ней на корточках сидел длинный как жердь молодой человек в вытянутой футболке и тренировочных штанах и с тревогой рассматривал девушку через очки в толстой пластмассовой оправе.

– Вроде очнулась, – неуверенно отозвался ботаник, нервно вытирая о штаны вспотевшие ладони. Маринка в упор смотрела на него, стараясь понять, как относиться к этому недоразумению. Под ее взглядом молодой человек окончательно стушевался и, поднявшись, побрел к двери.

– Галка сказала, Михалычево барахло на помойку надо вынести. Тащить или оставить чего?

– Тащи-тащи, Сережа, – буркнул дядя Витя, ухмыляясь, – а то совсем своими трениками девушку засмущал…

Сережа, нелепо пятясь к двери, подхватил узлы и кое-как выбрался в коридор, не сводя с новой жилички испуганных глаз. Дядя Витя подобрал оставшееся, свалил на стул.

– Ладно, мать, – подмигнул он, – располагайся, переваривай впечатления, раскладывай вещички. Ужинаем сегодня вместе, потому как в твоей сумке я следов харчей не вижу. Да и Серый тоже.

Пес кружил возле Маринкиного багажа, шумно принюхиваясь.

– Насчет Галки ты не переживай, она у нас не злая, просто осторожная насчет новичков… – словно через силу, тщательно подбирая слова, тихо проговорил дядя Витя. – Мы тут, Марина, живем одной семьей. И друг друга стараемся поддержать. Не будешь гадить, где живешь, это и твоя семья будет… И насчет меня ничего такого не думай и не опасайся. Я прынцесс не ем.

Дядя Витя хохотнул, подхватывая со стула линялое тряпье, и вышел в коридор. Через приоткрытую дверь Маринка видела, как с кухни прошаркал в свою комнату старик Яковлич.

Жар спал, и заглянувший в комнату дядя Витя объявил, что ужинать будут во дворе, под липами. Длинный угловатый Сережа и веселый красивый мальчик лет пятнадцати шумно ворвались в комнату.

– Я Миша, – объявил паренек, подмигивая Маринке. – Нам стол надо. Только этот раскладывается. Тогда все сядем.

– Вам стол нужен? – переспросила девушка.

– Ага, – отозвался Миша, – типа того.

А бледный от волнения Сережа только кивнул, подтверждая его слова. Глаза его сами собой остановились на коротенькой олимпийке Марины. Девушка потянула вверх застежку – взгляд Сережи последовал за ее рукой. Маринка хотела было окоротить глазеющего ботаника, но от его робкого, почти песьего взгляда что-то тоненько заныло внутри – и девушка отвела взгляд. Миша деловито отодвигал от окна круглый стол со следами горячей сковороды.

– А ты кто? – спросил, не чинясь, словоохотливый Миша.

– Человек, – отозвалась Маринка, не ожидавшая вопроса.

– Лады, – отозвался Миша, видимо посчитавший, что такого ответа вполне достаточно. – А мы тут с отцом живем. В восьмой. Так что ты заходи, если что надо будет, а то Серегу от его книжек ливерной колбасой не выманишь…

Серега покраснел, шумно выдохнул, взвалив на себя стол и – красный как рак – боком выполз в коридор.

– По ходу, ты ему нравишься, – доверительным громким шепотом объявил Миша.

– Да ну тебя, – отмахнулась Марина, стараясь не улыбнуться. Отчего-то нравиться нескладному Сереже было очень приятно.

Сели ужинать под пыльными липами. Вместе с дядей Витей, Галиной, Мишей и его отцом – крупным, похожим на тюленя Иваном Ильичом. С краснеющим от каждой шутки Сережей. И даже старик Яковлич, сутуло сидящий чуть поодаль от стола и держащий на руках тарелку, не казался таким гадким, а выглядел скорее тихим городским юродивым.

Они не были добры – Галина ругалась на дядю Витю, с видимым раздражением подавала новой жиличке тарелки и то и дело заглядывала в окно – в комнате спал ее сын. Иван Ильич одергивал без умолку болтавшего Мишу. Миша дерзил. Дядя Витя перемежал саркастическое молчание язвительными шутками, вгонявшими в краску Сережу.

Они не были добры.

Но они были своими. Маринка, разморенная духотой летнего вечера, впала в странную, приятную сонливость и задумчиво наблюдала за новыми соседями. Они были семьей, в которую ее отчего-то приняли. Приняли без вопросов, без условий и испытательных сроков. Они переругивались и шутили друг с другом, не стесняясь новой знакомой. И прижженный сковородой стол, расшатанная кровать с провисшей панцирной сеткой, вонючие лужи за стариком Яковличем – все это было более чем скромной ценой за то, чтобы снова почувствовать себя дома.

Когда Миша подобрал с общей тарелки последние крошки хлеба, все оживились. Принялись убирать. Галка составила посуду на скамью. Мужчины понесли стол. Старик снова пошаркал в туалет. С шипением ожило криво висящее над дверью в кухню радио, зашлось долгими гудками.

Миша сваливал в кухню посуду, а Галка мыла в общей раковине, расплескивая воду.

– В Москве восемнадцать часов. Прослушайте выпуск новостей.

– Витя! – крикнула Галка, со злостью намыливая тарелку.

– Граждане, будьте бдительны, – бубнило радио.

– Витя!

– …в ходе рейда миграционной службы в пригороде столицы гражданин Суховейко А. А. сообщил, что возможно нахождение других представителей внеземных цивилизаций на территории нашего государства…

– Витя! – крикнула она почти отчаянно. Марина потянулась к радио, чтобы выключить, но не достала.

– В прозрачный летний вечер, – выкрикнуло радио птичьим голосом Агузаровой. – В столице тишина, и по Арбату марсианка идет совсем одна…

Подскочил Сережа, крутанул рычажок радиоточки и тотчас отпрыгнул, будто даже случайное прикосновение к Марине могло стоить ему жизни.

– Что? – спросил, входя на кухню, дядя Витя, у ног которого терся неотвязный Серый. На этот раз он был без очков. Глаза у дяди Вити оказались странные, очень светлые и какие-то водянистые. – Опять бдительности хотят? – спросил он весело. – Тарелками пугают, что, мол, подлые летают? То у них собаки лают, то руины говорят?

– У них заговорят… – мрачно заметила Галка.

– Галина, зря ты в кино на «Чужого» ходила. Ты, Галка, ксенофоб. Это плохо, – наставительно заметил дядя Витя. – А ты, Мариванна? Ксенофоб?

Марина замотала головой.

– Вон, Сережа у нас тоже ксенофоб, – авторитетно заявил дядя Витя. Сережа сердито шмыгнул носом и выскочил в коридор, хлопнул дверью своей комнаты. – Читает про чужих – и боится.

– Да он и своих-то боится, – отрезала Галка.

– Тетя Галь, а это как будет по-научному, – встрял Мишка, принесший с улицы еще порцию грязной посуды.

– Он у нас ксеноантропосоциофоб, – сказала Галка, и Марина глянула на нее с удивлением. А не так проста оказалась соседка. Мишка заржал. – А ты просто неуч.

– Я спортсмен, мне можно. В следующем году за область буду плавать. – Мишка гордо выпятил грудь и немедленно получил подзатыльник и груду чистой посуды в руки.