Егор Аянский - Кай

«Муравьи» в руке забегали с огромной скоростью. Рука стала расти на глазах и меньше, чем за час процесс закончился. Передо мной была моя новая конечность, а организм чувствовал себя превосходно! Я покрутил ей вверх-вниз, затем попробовал залезть по столбу на балку, повис на обоих руках, несколько раз подтянулся и спрыгнул. Это была моя родная рука, ничем не отличавшаяся от прежней!

Попробовал натянуть на нее протез, и он оказался как раз впору. Теперь можно двигаться по катакомбам, спокойно ходить среди изгоев, и никто не узнает мой секрет. До ужина остается примерно пять часов, а значит я могу потратить время на подготовку плана убийства Баренса. Проникнуть в храм Девяти через главный вход мне никто не даст, поэтому надо придумать, как забраться в него через сливную яму.

Через десять минут я был уже возле канализации храма. В три прыжка заскочил на лестницу, которая когда-то являлась для меня препятствием. Энергии было хоть отбавляй, мне очень понравилось ощущение после поглощения сколита.

Я снял протез, положил его рядом, затем закрепил светильник на каком-то торчащем из стены штыре и свел камни ближе, добившись яркого света. Мне стало хорошо видно, как устроена канализация в этом месте. Смрад никуда не делся и дышать было тяжело, но все-таки нос постепенно привык к запаху.

Место, в котором я находился, представляло собой неглубокую, размытую водой яму, глубиной мне до пояса. Лесенка снизу заканчивалась на ее краю, где я сейчас и стоял. Слева и справа от меня виднелись две широкие трубы, диаметром почти в мой рост, которые выходили прямо на это углубление в земле. Как мне рассказывал папа, утром, в обед и вечером с водонапорной башни пускают воду, которая проходит по этим трубам и смывает все накопившиеся нечистоты. Храм как раз стоял над пересечением двух таких труб, где грязная вода из них выливалась и за столетия намыла этот ров. От воды он переполнялся, и вся эта масса сбегала вниз по стоку в канал, откуда уже утекала в море.

Я уцепился за край ближней ко мне трубы, подтянулся и забрался на нее, а потом поднял голову вверх. Дыра в полу храма стала немного ближе, но до нее все равно было еще примерно два с половиной мужских роста. Под ней виднелись остатки ржавой решетки, торчащей из фундамента. Если мне удастся за нее зацепиться — я смогу залезть внутрь!

Стены вокруг меня были сложены из камня, и кое-где из них уже высыпался раствор. Нужно попробовать использовать эти щели. Мои тонкие пальцы поместились в них без труда, и я пополз вверх. С боковой стены перебрался на центральную, откуда было самое маленькое расстояние до решетки. И уже здесь наверху стало понятно, что мне до нее никак не дотянуться и придется прыгать. Если прыжок окажется слабым, то мне грозит купание в дерьме. Высоты я не боялся и разбиться тоже, но вот нырять в помои очень сильно не хотелось. Тем не менее иных вариантов мне найти не удалось.

Я сполз вниз, обошел яму по краю и вдруг услышал такой знакомый шум бегущей воды. От испуга, забрался обратно на трубу и увидел, как сначала из одного сливного отверстия, а потом из второго хлынула сильным напором струя, заполнила яму до краев, а затем вся эта зловонная жижа потекла вниз в канал. Стало намного свежее и воздух уже не вызывал тошнотворные ощущения.

Дождавшись, пока вода прольется полностью, я снял с себя всю одежду и оставил ее сверху трубы. Если уж мне суждено упасть в яму, так хотя бы не нужно будет отстирывать свои хорошие вещи. Снова забрался под самый потолок и, набрав побольше воздуха, прыгнул…

Не долетел до решетки примерно три ладони и с размаху шлепнулся в дерьмо с высоты почти четырех мужских ростов. Мне удалось не повредить себе ничего, но ощущения были прескверные. Я перемазался с ног до головы и теперь лихорадочно искал, где мне можно отмыться. Поблизости был только канал внизу. Вода в нем была ненамного чище того, в чем я был перепачкан, но все же удалось хоть немного очистить руки.

Я вернулся, за одеждой, забрал протез со светильником и помчался вдоль канала на выход к морю. Выбрался наружу, осмотрелся и ушел подальше от решетки. Нежелательно, чтобы меня заметил кто-то из изгоев, а то придется объясняться, откуда у меня появилась новая рука.

В море я провел около получаса, и посчитав, что наконец-то не пахну, выбрался на берег, полежал на солнышке, а затем переоделся и нацепил протез. Теперь нужно срочно придумать, каким образом мне решить проблему с доступом в храм. Всю дорогу до катакомб я прикидывал различные способы.

Можно попытаться найти высокую лестницу, но мне никогда ее не затащить наверх одному, а посвящать в свои планы я никого не собирался. Была еще одна идея — найти веревку и попробовать прицепить к ней крюк, а затем забросить его на решетку, но получится ли со всем этим добром подняться по стене? Да и звон металла может привлечь внимание случайного храмовника. Но пока мысль с веревкой мне показалась наиболее выполнимой. Можно еще потренироваться прыгать, но успею ли я к тому моменту, как накоплю денег на нож, достаточно хорошо освоить прыжки?

С такими планами я добрался до катакомб, а затем и до Убежища. На мой протез изгои сразу обратили внимание, но никто его особо долго не рассматривал.

Я провалялся до вечера на кровати, дождался появления Рива и мы вместе отправились ужинать.

— Как ты себя чувствуешь, все нормально? — он поставил тарелку с супом на стол и начал устраиваться поудобнее.

— Ты о чем?

— Как о чем? О Тигерте, конечно! — удивился Крикун, — Ты ведь из-за него расстроился!

Я вдруг понял, что совсем о нем и думать забыл! Мои похождения так увлекли меня, что за весь день я даже и не вспоминал о нем. По сути, он мне был никем, а его смерть вызвала лишь сильные переживания и неприятные воспоминания о родителях. Для приличия мне пришлось изобразить скорбное лицо и сочувствующе кивнуть головой:

— Да, очень жаль его. Но вроде бы со мной уже все в порядке.

— Это хорошо. Я отдал Лису твою часть, с тебя пять сколитов.

— Конечно, завтра наберем. У меня новая идея, как заработать.

— Ну-ка, рассказывай! — он придвинулся поближе.

И я предложил ему завтра попробовать разыграть новую сценку, но уже в богатом квартале, используя его дорогую одежду.

Дни полетели за днями, мы с Крикуном придумывали все новые и новые способы честного отъема денег у граждан, регулярно сдавая Лису иногда полную норму, а иногда с недостачей, которую, впрочем, закрывали через несколько дней. Я завел себе блокнотик, в который по вечерам исправно записывал карандашом имя и фамилию обманутого человека. Когда у меня будут деньги — обязательно рассчитаюсь с каждым!

Все мои сбережения хранились все в том же укромном переулке, рядом с кинжалом епископа. Я каждый день приходил в это место, откладывал излишки и очень радовался, наблюдая как мои денежные горки растут.