Сири Петтерсен - Поток [litres]

– Какая помощь? – просипел упирающийся лицом в скалу Тейн.

– Убить меня.

Он тут же прекратил сопротивление. Ример отпустил руку соперника.

– Теперь мы можем поговорить, как взрослые?

– Ты хочешь , чтобы я тебя убил? – Сын хёвдинга повернулся к нему. Чёрная чёлка прилипла ко лбу.

– У меня в горле клюв. – Римера охватила усталость. Он прислонился к скале и сполз вниз на землю. Слова ядом вытекали из его рта и дарили чувство очищения по мере того, как покидали тело хозяина. Он прислонился затылком к холодному камню. – Клюв ворона. Он мёртв, но до сих пор жив. Это слеповство. Вот с кем я разговариваю.

– Как у Ванфаринна? У того члена Совета? – спросил Тейн, садясь рядом.

– Тот же самый клюв, – кивнул Ример. – И он делает из меня раба. Инструмент.

– Чьего раба? – Собеседник встретился с ним взглядом. Ярость утихла, сменяясь отвращением и недоверием.

– Грааля.

На какой-то миг сын хёвдинга совершенно растерялся. Потом, судя по всему, вспомнил имя. Ример не представлял, что Эйрик рассказывал наследнику, но это имя он знал. Рядом каркнул ворон. Хор голосов поддержки пронёсся по расселине, а потом всё снова стихло.

– В самой глубине Шлокны… – Тейн отряхнул с ног цветки вереска.

– Вроде того… – Ример провёл ладонями по лицу. – Слушай, я не знаю, что будет, не знаю, сможет ли эта мерзость получить надо мной власть. Но в тот день, когда это случится, мне потребуется помощь, понимаешь? Нужно, чтобы кто-нибудь уничтожил меня. Я прошу тебя, потому что…

– Потому что не решаешься обратиться к моему отцу. Он бы никогда этого не сделал и скорее застрелил меня , чем тебя. – Тейн улыбнулся, но горечь скрыть не удалось. Ример посмотрел на сына Эйрика. Эйрика, у которого для каждого находились время и силы. Хёвдинг Равнхова, которого боготворили все жители. Возможно, такую цену приходится платить, когда несёшь ответственность за многих: забываешь о самых близких.

– Тейн…

– Даже не пытайся, Ример. Ты – это то, что он хочет. Ты – это то, что хотят все . Даже она… – последние слова прозвучали невнятно, как будто самоуверенный парень проглотил собственную язвительность.

– Вот поэтому я и прошу тебя, – сказал Ример. – Ты не просто достаточно силён для этой задачи, она тебе даже понравится. – Тейн рассмеялся, но голос его звучал безрадостно. Ример протянул руку собеседнику. – Ну что, остановишь меня в тот день, когда будет необходимо? Договорились?

– Договорились. – Тейн пожал ладонь Римера. Она казалась холодной по сравнению с горячей рукой сына хёвдинга.

Хирка села в кровати, и та немедленно начала раскачиваться. Девушку что-то разбудило, но было непонятно, что именно. Какое-то ощущение. Стремление. Живот скрутило, но её не тошнило. Хотелось пить. Страшно хотелось пить.

Она схватилась за горло. Пить. Срочно.

Хирка выпрыгнула из кровати, прошла в ванную, где вода с ледника сочилась по жёлобу в каменной стене и собиралась в углублении, и сделала несколько больших глотков. Это не помогло, и она попила ещё. Ледяная вода успокоила спазмы, но не жажду. Обеспокоенная девушка вытерла рот и удивлённо уставилась на руку. Вены вспухли, как будто находились снаружи тела. Может, это просто кошмар?

Мне снилось такое раньше.

В шахтах Эйсвальдра. Когда её заключили в тюрьму, Хирка проснулась со вспухшими венами, как сейчас. Стало страшно, но жажда оказалась сильнее ужаса. Дочь Грааля оскалилась на своё отражение в зеркале. Урд был прав. Она изменилась: сделалась бледнее, а волосы отросли и топорщились во все стороны. Рыжая шевелюра и белая кожа. Хирка заметила, что после упражнений с шестами и ношения железных грузил на руках начали проступать мускулы. А ещё с момента появления здесь она не съела ни одного нормального обеда.

Во рту пересохло. Казалось, он забит песком. Хирка ощущала вкус крови. Ей хотелось ощущать вкус крови.

Как только в голову пришла эта мысль, вены снова сжались. Будто признание стало обещанием.

Жажда. Как же хочется пить.

Хирка натянула одежду, схватила шест, вышла на балкон и спрыгнула на проходившую под ним улицу. Было рано, и снаружи царила тьма. Даже вороны ещё не проснулись. Девушка помчалась к дому Всевидящего. По мере приближения жажда становилась всё сильнее. Казалось, она исходила прямо из сердца, как будто каждая капля жидкости в теле всасывалась туда и заставляла язык пухнуть, а пульс биться сильнее.

Хирка двигалась по кратчайшему пути, бежала на север по мостам и проулкам, срезая углы, где только было возможно. Она направлялась к бушующему морю. По обе стороны дороги возвышались чёрные скалы, блестящие от воды, которая стекала с тающего ледника. Впереди стали видны волны. Это зрелище сделало жажду невыносимой. Дочь Грааля побежала быстрее, поскользнулась на песке, который попал на улицу с моря, но не упала, а взлетела вверх по лестнице и рывком открыла ржавую дверь.

– Всевидящий! – кричала ранняя гостья, устремляясь по коридору в пещеру. Там оказалось пусто. Возможно, хозяин дома ещё спал, но Хирка не могла ждать, пока он соизволит встать. Она порылась среди горшков и мисок на полках. Собственное дыхание напоминало ей звериное. Какой-то горшок упал на пол и разбился. Ну и пусть.

Где же она?

– Не это ищешь?

Хирка повернулась к Всевидящему, схватила флакон, который он держал в руках, и выпила содержимое. Напряжённое тело расслабилось. Она рухнула на скамейку, но проглотила всё до последней капли. Потом уронила склянку. Та покатилась по столу. Всевидящий поймал флакон и сел напротив девушки.

В её ушах звучали удары сердца, слишком быстрые, чтобы их считать. Она зажмурилась, подождала, пока дыхание не восстановится, и только потом взглянула на сидевшего перед ней мужчину. На лице без капюшона Хирка могла рассмотреть все детали. Красный зев. Полурот, полуклюв. Глаза словно расплавились, перекосились и оказались не на том месте. Под подбородком обвисли клочки кожи.

И всё же зверем являлась сама дочь Грааля. Такое же чувство у неё возникало рядом с Юром. Её окружали монстры, но самым чудовищным из них была она. Хирка провела языком по зубам и втянула в себя кровь, застрявшую между ними.

– Что со мной творится? – спросила она осипшим голосом.

– Чувствуешь тошноту? – спросил Всевидящий, пристально глядя в глаза собеседнице. Она помотала головой. – Если бы я дал ещё, ты бы выпила?

Хирка кивнула.

Хозяин дома рассмеялся. Всхлипывания походили то ли на смех, то ли на крик. Девушка склонилась над столом.

– У меня выдался сложный год, – прохрипела она. – И терпение уже подходит к концу, поэтому спрашиваю ещё всего один раз: что со мной творится?