Соман Чайнани - Единственный истинный король [litres]

– Тедрос!

Он был там.

На том самом месте, где Агата его оставила.

Стоял под деревом вместе с матерью.

Стоял, окружённый тысячами и тысячами белых свитков, засыпавших, словно снегом, весь лес.

Все свитки были одинаковыми – один бумажный лист, перевязанный серебряной нитью с прикреплённой к ней печатью Льва.

Печатью короля Артура.

Агата подняла голову, увидела новые и новые свитки, летевшие сверху, падавшие на землю, застревавшие в ветках деревьев. Они падали, и падали, и падали с окрашенного в розовые и золотые тона неба, уносились всё дальше в сторону соседних королевств, и не было числа этим свиткам.

Агата медленно перевела взгляд на Тедроса и широко раскрыла глаза, увидев в безвольно опущенной руке принца развёрнутый свиток. Пальцы на другой руке Тедроса были испачканы воском от печати его отца.

Сделавшийся бледным, словно привидение, принц встретился взглядом с Агатой и прошептал, растерянно моргая:

– Похоже, мы узнали, каким будет моё первое испытание.

«Экскалибур. Так он называется» , – подумала Софи, глядя на рукоять меча, торчащую из горы бумажных свитков, словно снегом засыпавших сад.

Они повалили с неба на заре, разбудили Софи своим шлёпаньем, с которым падали на цветочные клумбы. Затем она услышала долетевшие из сада мальчишеские крики, целую серию криков. К тому времени, когда Софи поднялась с постели и подбежала к окну с растрёпанными волосами и размазавшимся по лицу вчерашним макияжем, бумажная метель уже прекратилась, лишь последние несколько свитков-снежинок плавно опускались на тысячи таких же, свёрнутых в трубочку и скреплённых королевской печатью белых листов. Бумажным снегом занесло не только двор и сад замка, не только землю вокруг церкви и конюшен, но укрыло белым одеялом даже дальние холмы Камелота.

Софи не отрывала взгляда от меча, клинок которого блестел на вершине занесённой белыми свитками каменной груды. Она почти ничего не помнила о том, что случилось вчера вечером, совсем ничего. Её голова была затянута туманом сильнее, чем когда-либо… но тем не менее всё же сохранились, уцелели в ней какие-то бессвязные мысли. Обрывки воспоминаний.

«Я не вышла замуж.

Свитки не должны падать с неба.

Меч называется Экскалибур».

Голову пронзила жуткая боль, стиснула её тисками, словно пытаясь стереть даже эти факты и снова превратить память Софи в унылое серое полотно…

Но Софи сумела устоять, сумела найти крохотную трещинку в этой боли. Трещинку, сквозь которую в память всё же просочились и осели в ней эти несколько мыслей.

«Я не вышла замуж.

Свитки не должны падать с неба.

Меч называется Экскалибур».

Софи внимательнее присмотрелась к мечу.

В саду в сопровождении охранников появились служанки. Вооружённые щётками и вёдрами, эти женщины в белых платьях и таких же чепчиках принялись под надзором охранников убирать бумажные свитки.

– Тщательнее, тщательнее работайте, – проворчал один из них (старший, наверное), наблюдая за работой служанок пустым оловянным взглядом. – Король приказал убрать всё до самого последнего клочка. Не хочет, чтобы принцесса видела эти бумажки.

Софи прищурилась, пытаясь пробиться мыслями сквозь густой туман в собственной голове.

«Он не хочет, чтобы я это видела. Что именно?»

Король приказал ей оставаться в своей спальне и запер её на ключ. Она знала, что ослушаться нельзя. Собственно говоря, просто и представить себе не могла, как такое может быть.

Но теперь выпал бумажный снег.

И что-то изменилось.

Чаще забилось сердце, и стало вдруг горячо в груди.

«Я не вышла замуж.

Свитки не должны падать с неба.

Меч называется Экскалибур».

Боль не замедлила вернуться, ударила по голове, словно молотом, но Софи уже направлялась к двери.

Ей нужно выбраться из этой комнаты.

Нужно узнать, что пытается скрыть от неё король.

Кончик пальца Софи засветился розовым и потянулся к замку.

Она должна узнать, что там, в этих свитках.

Мимо охранников, наблюдавших за работой служанок, Софи благополучно, незамеченной проскользнула через зал, стараясь преодолевать боль, становившуюся всё сильнее с каждым шагом. Кровь так сильно гудела в висках, что Софи едва не пропустила мимо ушей голоса, долетавшие снизу, из фойе Голубой башни. Но, расслышав их, она осторожно подошла к перилам и прислушалась.

– У меня есть её приглашение, – говорила женщина с заплетёнными в косы волосами цвета янтаря, тонкими бровями и строгим взглядом карих глаз. Одета она была в элегантное, кремового цвета платье, на голове хрустальная диадема, в руке – обшитая жемчугом сумочка. – Позвольте мне также заметить, что моё появление здесь поможет вам победить в первом испытании, поэтому я ожидаю, что вы с должным уважением отнесётесь к моему приглашению и…

– Принцесса Софи больна, – прервал её загорелый парень, стоявший в проёме открытой двери. За его спиной можно было видеть, как угрюмый Кей седлает во дворе замка двух лошадей. Загорелый парень внимательно посмотрел на женщину и спросил, поправляя синий с золотым шитьём костюм для верховой езды: – Так вы принесли то, о чём я вас просил?

«Мой принц , – узнала его Софи и сразу почувствовала сладкий, томный прилив любви. – Мой король».

Правда, короны на голове у этого короля не было.

Почему?

В голове Софи шевельнулось смутное воспоминание – исчезающие короны… незаконченная, оборванная свадебная церемония… зажатый в её собственном кулаке ледяной клинок…

Софи посмотрела на свою руку – обручального кольца на пальце не было.

«Так что же случилось вчера вечером?»

Она внимательнее присмотрелась к своему любимому, подмечая какой-то странный, неестественный цвет его зелёных глаз… змеиную гибкость тела… молочно-белый ободок вокруг его уха, словно это место почему-то не загорело – почему?..

В груди Софи росло, усиливалось ощущение тревоги.

Что-то промелькнуло в глазах короля. Он поднял голову, чтобы взглянуть на площадку второго этажа. Софи стремительно пригнулась, на её голову обрушилась новая волна боли, заставила согнуться, погнала назад в спальню. Но тут Софи вдруг поняла, что не может вспомнить, почему она, собственно говоря, вообще покинула свою комнату, с чего началось всё это. Не помнила, почему вдруг появилось это тревожное чувство, и что она делала, прячась за перилами, тоже испарилось из памяти. Но тем не менее в спальню Софи не побежала, осталась на месте, доверившись своим ощущениям и тому неведомому, что привело её сюда.