Ли Бардуго - Девятый Дом

– Дарлингтон говорил, что Колин – один из лучших и умнейших студентов, что он выполняет работы по химии уровня аспирантуры. В следующем году поступает в какой-то престижный университет. Кажется, в Стэнфорд.

– В прошлый четверг он так и не появился в «Свитке и ключе». Он был на вечеринке дома у какой-то преподавательницы. Бель-что-то-там. Французское имя.

Ей захотелось рассмеяться.

– Не на вечеринке. В салоне.

Колин был в салоне Бельбалм. Алекс должна была прийти в следующий раз… завтра? Нет, сегодня. Ее волшебная летняя работа в тихом профессорском кабинете с цветами никогда еще не казалась такой далекой. Но действительно ли Колин был в салоне? Возможно, он ускользнул. Алекс надеялась, что это не так. Мир Бельбалм с острыми духами и цивилизованными беседами казался убежищем, наградой, которую Алекс, скорее всего, не заслуживала, но с радостью бы приняла. Ей хотелось отделить это от всего этого хаоса.

Алекс почувствовала, что ее сознание чуть помутилось, первый яркий приход белладонны начинал проходить. Она услышала слишком громкий гудок, услышала, как Тернер говорит по рации, объясняя разгром в квартире Ланса и Тары. Кто-то искал наркотики. Он вел преследование пешком, но потерял преступника из виду. Он дал расплывчатое описание подозреваемого, который мог оказаться как мужчиной, так и женщиной, в парке, которая могла быть как черной, так и темно-синей.

Алекс с удивлением услышала, как он лжет, но понимала, что он прикрывает не ее. Он не знал, как объяснить Ланса и то, что он видел.

Наконец Тернер сказал:

– Мы подъезжаем к лужайке.

Алекс заставила себя сесть, чтобы показать ему дорогу. Мир казался красным, словно сам воздух, прикасающийся к ее телу, за ней охотился.

– Переулок, – сказала она, когда в поле зрения появился темный кирпич и витражи Il Bastone. В окне гостиной горел свет. Доуз, будь дома. – Припаркуйтесь здесь.

Когда двигатель выключился, Алекс закрыла глаза и вздохнула. Она услышала, как хлопнула дверца Тернера, а потом он помог ей выйти из машины.

– Ключи, – сказал он.

– Ключей нет.

На секунду она заволновалась, когда Тернер потянулся к дверной ручке, гадая, впустит ли его дом. Но либо ее присутствия было достаточно, либо он узнал Центуриона. Дверь распахнулась.

Когда она вошла, Il Bastone взволнованно задребезжал, люстры зазвенели. Любой другой подумал бы, что мимо проезжает грузовик, но Алекс ощущала тревогу дома, и к ее горлу поднялся комок. Возможно, ему просто пришлось не по вкусу, сколько крови и травм пересекают его порог, но Алекс хотелось верить, что дому не нравятся страдания одной из своих.

Доуз лежала на ковре в гостиной в своем скатавшемся свитере и наушниках.

– Эй, – сказал Тернер и повторил: – Эй! – когда она не отозвалась.

Доуз подпрыгнула. Казалось, ожил большой бежевый кролик. При виде Тернера и Алекс в гостиной она вздрогнула и отшатнулась.

– Она расистка или просто нервная? – спросил Тернер.

– Я не расистка! – сказала Доуз.

– Доуз, мы все расисты, – сказала Алекс. – Как ты вообще закончила колледж?

Когда Тернер выставил Алекс на свет, у Доуз отвисла челюсть.

– О господи. О господи. Что случилось?

– Долгая история, – сказала Алекс. – Сможешь меня подлатать?

– Нам нужно ехать в больницу, – сказала Доуз. – Я никогда…

– Нет, – сказала Алекс. – Я не собираюсь выходить из-под защиты охранных заклинаний.

– Кто тебя так?

– Очень большой мужик.

– Тогда…

– Который может проходить сквозь стены.

– А, – она поджала губы и сказала: – Детектив Тернер, я… Вы не могли бы…

– Что вам нужно?

– Козье молоко. Кажется, оно есть в «Elm City Market».

– Сколько?

– Все, что у них есть. Остальное сделает горн. Алекс, сможешь подняться по ступеням?

Алекс взглянула на лестницу. Она в этом сомненвалась.

Тернер замялся.

– Я мог бы…

– Нет, – сказала Алекс. – Мы с Доуз справимся.

– Ладно, – сказал он, направляясь к задней двери. – Вам повезло, что в этом помоечном городе случилась джентрификация. Представляю, как мне пришлось бы спрашивать козье молоко в «Семейном долларе».

– Тебе надо было позволить ему тебя отнести, – проворчала Доуз, когда они медленно поднимались по лестнице.

Тело Алекс сопротивлялось каждой ступени.

– Прямо сейчас он испытывает чувство вины за то, что меня не слушал. Я пока не могу разрешить ему ее искупить.

– Почему?

– Потому что чем хуже он будет себя чувствовать, тем больше сделает для нас. Поверь мне. Тернер не любит быть неправым, – еще одна ступень. И еще. Почему нельзя было установить здесь лифт? Волшебный, полный морфина. – Расскажи мне про «Свиток и ключ». Я думала, их магия истощается. В ночь, когда мы с Дарлингтон наблюдали за их ритуалом, они не смогли даже открыть портал в Восточную Европу.

– У них было несколько неудачных лет, они не смогли найти хороших кандидатов. В Лете поговаривали, что магия порталов настолько разрушительна, что разъела нексус силы, на котором возведена их гробница.

Но, возможно, Замочники притворялись, затеяли небольшую аферу, пытаясь выглядеть слабее, чем на самом деле. Зачем? Чтобы проводить ритуалы втайне, без вмешательства Леты? Или что-то неблаговидное было в самих ритуалах? Но как это связывало Колина Хатри с Тарой? Трипп сказал только, что Тара однажды мельком упомянула имя Колина. Здесь должно быть что-то еще. Эта татуировка не могла быть просто случайным совпадением.

Доуз отвела Алекс в оружейную и прислонила ее к горну Хирама. Казалось, холодный металл, о который опиралась Алекс, мягко вибрирует. Она никогда не пользовалась Золотой Чашей, только смотрела, как Дарлингтон смешивает в ней эликсир. Он обращался с чашей с почтением и неприязнью. Как любой наркоша с наркотиком.

– В больнице было бы безопаснее, – сказала Доуз, роясь в ящиках огромного шкафа, выдвигая и задвигая их один за другим.

– Да ладно, Доуз, – сказала Алекс. – Ты же дала мне то месиво из паучьих яиц.

– Это разные вещи. То было особым магическим лекарством от особого магического недуга.

– Ты сомневалась, когда надо было меня утопить. Насколько сложно может быть меня подлатать?

– Я сомневалась. И ни одно из обществ не специализируется на исцеляющей магии.

– Почему? – спросила Алекс. Возможно, если она продолжит говорить, ее тело сможет сопротивляться. – На этом наверняка можно неплохо заработать.

То, как осуждающе нахмурилась Доуз – ее способ показать, что «познавать надо ради познания», – до боли напомнило ей Дарлингтона. Хотя сейчас боль приносило все, что она делала.

– Исцеляющую магию сложно контролировать, – сказала Доуз. – Обычно ее практикуют обыватели, а это значит, что сила распределяется более широко вместо того, чтобы собираться в нексусах. Также существуют строгие запреты на работу с бессмертием. И вообще, я ведь толком не знаю, что с тобой не так. Я не могу сделать тебе рентген и просто вылечить сломанное ребро с помощью заклинания. Может, у тебя внутреннее кровотечение или еще что.