Эван Уинтер - Ярость драконов [litres]

Это поражение вкупе с жестокостью Индлову охладило пыл посвященных, окрыленных победой. Но когда Тау и Хадит несли северного Ихаше, у которого от удара клинком Индлову была сломана нога, огонь зажегся снова.

– Я видел, как вы дрались, – сказал раненый Тау и Хадиту. – Ей-богине, я никогда не испытывал такой гордости за то, что я Меньший.

Хадит улыбнулся так широко, что Тау испугался, как бы у того не разорвалось лицо.

– Я хотел тоже победить. Дрался за победу, – продолжил северянин, – потому что вы показали: мы это можем.

Тау хмыкнул, и посвященный принял это за одобрение. Северянин повысил голос, взывая к мужчинам на поле боя и за его пределами.

– Победа! Ни один враг не устоит перед Яростью Драконов! Где мы бьемся…

Тау подумал, не получил ли северянин удар по голове, но Ихаше, все до последнего, прокричали ответ на древний боевой клич омехи:

– Мир горит!

Индлову, собиравшиеся отправиться в Цитадель-город, смотрели на кричащих Меньших, и на их лицах отражалось недоумение.

– Мир горит! Мир горит! Мир горит!

Когда скандирование сменилось всеобщим улюлюканьем, посвященный со сломанной ногой похлопал Тау по спине.

– Мне наложат шину, и я отпраздную вместе с вами!

– Отпразднуешь? – переспросил Тау.

– Когда придем в Цитадель-город, мы выпьем все, что есть в их питейных!

На лице Хадита снова возникла ухмылка.

– Да, обязательно. Как там Удуак говорит? Надо утолить жажду!

Они оставили северянина в лазарете, дав обещание не уходить без него. Хадит собрал остальных посвященных Чешуя, даже отпиравшегося Анана и не скрывавшего своей гордости Джавьеда. И вместе объединенные силы школ Южной и Северной Исиколо ворвались в Цитадель-город, направившись в самую большую питейную, какую смогли там найти.

Хадит сдержал свое слово и купил выпивку Тау, а Яу рассказывал историю о «Тропе Тау».

– Мы выходим на тропу, думаем удержать ее против Индлову, одного-двух, а эти ублюдки выходят вчетвером, еще и с Ослабляющей! – Яу выдержал паузу, давая слушателям время оценить шансы. – Я сам боец, без сомнения, но тут был готов испачкать штаны. И в этом нет ничего постыдного, когда перед тобой такое. – Яу указал пальцем на Тау, так что его палец оказался всего в пяди от его носа. – А потом вот этот Тау поворачивается к нам и говорит: «Нападайте на них».

Тау не помнил, чтобы говорил такое, но перебивать не стал.

– Он подходит к первому Индлову и показывает свой прием. – Яу взмахнул обеими руками так, будто в них были мечи. – И просто берет и избивает Вельможу до полусмерти. Мы с Чинеду и Ойибо рядом, хорошенько даем второму Индлову. А он тот еще громила, выше Удуака головы на две-три.

Тау не думал, что тот был настолько велик. Но все внимательно слушали Яу – даже Джавьед, который остался выпить с ними, сидел, наклонившись вперед.

– Так вот, мы все заняты этим необхватным, а Тау остался с двумя Индлову и Ослабляющей. Она стоит, задрав нос, думает, ее защитники-Вельможи сейчас сломают Тау пополам. Только вот незадача: кто-то забыл сообщить об этом Тау.

Яу поднял бровь и обвел взглядом зал, привлекая внимание каждого и заставляя каждого почувствовать, будто история рассказывается только для него одного. Кроме голоса Яу и редкого кашля Чинеду, в питейной не раздавалось ни звука.

– Индлову идут на нас с Тау, и, клянусь Богиней и матерью, Тау им говорит, честное слово, говорит: «Я принесу вам боль!»

Одно дыхание все в зале сидели молча, а потом как один взорвались от восторга, загорланив и вскочив на ноги. Яу не мешал ликованию, лишь кивая, словно не ожидал иного и считал это совершенно заслуженным. После чего, знаком призвав к тишине, продолжил:

– «Я принесу тебе боль», – сказал Тау ублюдкам-Вельможам и, на глазах Богини, следуя ее воле, равно как и все живое… сдержал слово!

Зал снова взорвался, кружки застучали по столешницам, ладони захлопали по спинам, пролился масмас.

– Пока мы с Чинеду и Ойибо, как могли, старались сдержать одного Индлову, Тау завалил двоих.

Тау почувствовал, что все взгляды направлены на него, и старался выглядеть спокойно. Он не знал точно, чего от него ждали. Ему хотелось объяснить, что он не дрался с двумя Индлову одновременно и что он сказал это, только желая рассердить их, чтобы они пошли на него по одному. Но кто-то отвлек его, сунув ему в руку кружку масмаса. Теперь у него было по кружке в каждой руке.

– Так она ослабила вас, когда увидела, что ее Индлову пали? – спросил северянин.

От этого вопроса у Яу переменилось настроение. Только что игривый и жизнерадостный, рассказчик помрачнел.

– Тау отвлек от меня демона, – сообщил он.

Теперь в зале затихли все, даже Чинеду.

– Он хотел меня убить, и я ничего не мог поделать. Знаю, на самом деле он не мог… но это было так реально… Он… – Яу осекся.

– Этого не должно было произойти, – вмешался аквондисе Анан, уже с трудом произносивший слова. – Ослабляющая продержала вас слишком долго. Я послал официальную жалобу на цитадель и ее наставницу. Непозволительно выставлять человека, не готового к стычке.

– Она совершила ошибку, – заявил Джавьед.

– Э-э, но что, если из-за нее один из наших людей теперь одержим демонами? В последней стычке Итембе чуть не сломили. По ночам он, бывает… Я хочу сказать, я очень вами горжусь. Давно у нас не случалось таких побед, и… – Анан глянул на Джавьеда, – теперь мечта этого старого солдата снова увидеть Ихаше на Королевской Сече не кажется такой уж пустой.

Джавьед склонил голову, выразив признательность Анану за его слова и то уважение, что он проявлял к истории самого умквондиси и легенде о нем.

– Давно мы не одерживали побед в стычках при Ослабляющей, – произнес Джавьед, прежде чем поднять свою кружку. – За Ихаше, за омехи, за Богиню и за наши мечты.

Они пили, смеялись, отмечали, но Тау никак не мог сосредоточиться, а едва улучив возможность, заговорил с Джавьедом.

– Может быть, этот цикл снова увидит Ихаше в Королевской Сече, – сказал Тау, вместо того чтобы задать вопрос, который на самом деле его волновал.

– Может быть, – Джавьед улыбнулся.

– А часто бывает, что в схватку попадает один и тот же Чешуй из цитадели? Или они каждый год разные?

– Как и почти во всем, – ответил Джавьед, – немногие возвышаются, другие довольно сильны, а основная часть слаба и бесполезна. Так и в цитадели, и те из шестнадцати Чешуев, что доходят до Королевской Сечи, бывают там не один раз.

– Так, значит, одни и те же умквондиси тренируют и выпускают лучших, пусть даже посвященные каждый раз приходят новые?

– Да, – Джавьед хихикнул. – И клянутся Богине, что их результаты – это целиком заслуга их гениальности. Но истина в том, что ранний успех облегчает путь к большему успеху и дает возможность получить больше тех ресурсов, что способствуют победам, и даже дает власть мешать прогрессу тех, кто остается позади.