Фрэнсис Хардинг - Свет в глубине [litres]

– Вы убивали людей, чтобы держать остальных в страхе?

Харк невольно подумал, что скармливать несчастных голодным богам было бы и то лучше.

– Мы держали всех в страхе, чтобы сохранить как можно больше жизней, – ответил Квест спокойно.

– Наверняка был способ получше защитить всех, – возразил Харк.

– Духовенство знало только тот способ, который практиковался сотни лет. Поставь себя на место священников. Можно было попробовать новую стратегию, и, вероятно, это спасло бы больше жизней. Но еще более вероятно, что левиафан с мордой миноги и размером с армаду заполз бы на мелководье и стал откусывать кусок за куском от поселений в гавани. Ты действительно был бы готов взять на себя ответственность за катастрофу? Понимаешь, о чем я? Объясняю тебе, мы, священники, веками рисковали жизнью и рассудком, но никогда не держали ситуацию под контролем. Все живущие на Мириеде всегда находились в одном вдохе от полного истребления.

Харк смотрел на сердце. Оно, казалось, стало еще тяжелее, чем раньше. Неужели внутри свернулся бог, подобно тому как дуб спит внутри желудя? [36] Дуб спит внутри желудя ( The oak sleeps in the acorn ) – цитата британского поэта Джеймса Аллена.

– Есть еще кое-что, о чем ты должен знать, – добавил Квест. – То, что я узнал от Сокрытой Девы. Как я и говорил, она была… особенной. Ей удалось сдержать свой рост, поэтому ее разум оставался ясным, но за это она платила высокую цену. Можешь вообразить, как одиноко должно чувствовать себя единственное разумное создание в этой бездонной мгле? К тому времени как я познакомился с богиней, тяжесть одиночества чуть ее не раздавила. Ненасытная потребность пожирать, расти и наконец забыться постепенно одолевала ее. Поэтому она с такой радостью разговаривала со мной. Я не был богом, но все же такой собеседник был лучше, чем никакой, я дал ей возможность рассказывать свои истории, чтобы они сохранились в моей памяти. Даже если она сама их позабудет.

Она углубилась в свои самые ранние воспоминания. К тому времени они стали отрывочными, подобно сточенным водой, бесформенным камешкам. Она вспоминала озеро под водопадом в солнечный день. Она была не одна. Возможно, с ней был ее возлюбленный. А может, она видела его однажды и позже вспомнила. Все, что она действительно помнила, – загорелая кожа, сверкающая вода и чей-то смех.

Она вспомнила занозу, впившуюся в большой палец ноги. Сокрытая Дева не могла вытащить занозу так долго, что палец распух и пожелтел. Она спросила меня, вытащили ли в итоге ту занозу, но ответа у меня, конечно, не нашлось. Она вспомнила, как видела альбатроса, врезавшегося в скалу, или, возможно, скалу, врезавшуюся в альбатроса. Она пыталась понять, кто из них – альбатрос или скала – рассердился и почему.

– Но это какая-то бессмыслица! – воскликнул Харк, пытаясь распутать клубок путаных воспоминаний. – Как Сокрытая Дева могла оказаться в озерах с пресной водой или на солнечном свете? Как заноза могла пронзить ее бронированную крабью ногу? Ничего подобного не могло произойти! Это похоже на… человеческие воспоминания!

– Да, – согласился Квест. – Именно такими они и были.

– Что? – ахнул Харк.

– Она и была человеком, Харк, – пояснил старый священник. – Очень-очень давно. Все боги сначала были людьми. В груди каждого существовала искаженная сердцевина, которая раньше была человеком, и стенающие, обезумевшие останки человеческой души.

«Нет-нет, это не может быть правдой. Боги были богами, были богами…»

– Дева не могла вспомнить, как оказалась в Подморье, – продолжал Квест. – Она сказала, что «влилась» туда вместе с другими тонущими людьми, – полагаю, она описывала кораблекрушение. Оказавшись в Подморье, она перестала тонуть и начала менять форму. Другие изуродованные человеческие тела сначала двигались, но их сердца не выдерживали невыносимого напряжения и переставали биться.

Она не умерла, потому что ее сердце изменилось быстрее их сердец. Она чувствовала, как сердце твердело и искажалось. Ей пришлось терпеть жесточайшие муки, но сердце выдержало и продолжало биться. Однажды она почувствовала в воде страх и стала втягивать воду, ее жабры раскрылись и принялись высасывать из моря жизнь. Каждая пульсация прибавляла ей сил и исцеляла увечья. Каждый импульс совершенствовал ее, делал богом, позволял принимать в свое тело новые частицы.

Словно в ответ на его слова сердце в ладони Харка неожиданно запульсировало. Квест вздрогнул, но продолжал сурово смотреть в лицо Харка.

– Понимаешь, о чем я? – спросил он. – Я говорю, что в те страшные, давно прошедшие дни любой утопленник, попавший в Подморье, имел крошечный шанс стать богом. Знаешь, почему этого не случилось снова за тридцать лет, прошедших после Катаклизма? Только потому, что люди стали меньше бояться и воды Подморья теперь не так богаты страхом. Даже сейчас, в эти неспокойные времена, утопленники просто тонут. Не становятся богами. Но если появится хотя бы один бог и все погрязнут в древнем суеверном ужасе, тогда вода Подморья снова будет сверкать и переливаться страхом. Утопленники будут меняться. Появится больше богов. И еще больше. И еще. Цикл начнется снова, и мы не сможем его остановить. Ты этого хочешь?

Харк уставился на сердце. Все это было несправедливо. Почему решение зависит от него? Его пальцы покалывало, когда он воображал, как снова заворачивает сердце в тряпку, бросает на пол и наступает на него. Ему не придется видеть, как ломаются хрупкие, изящные отверстия. Ему не придется думать о раздавленных узорах цвета слоновой кости, о растоптанном в порошок таинственном одиноком сердце Сокрытой Девы…

Но на самом деле он будет топтать не ее сердце. Сердце Джелта. А заодно и собственное сердце: свое прошлое, некую часть себя, слишком ценную и важную, чтобы просто избавиться от нее.

– Нет, – тихо произнес Харк. – Я не хочу, чтобы боги возвращались. Я уничтожу его. Обязательно. Но… не сейчас. Нужно, чтобы мой друг оставался живым чуть дольше, до тех пор, пока я не найду другой способ спасти его и вернуть ему прежний облик…

– Каждый миг, пока живо сердце, подвергает опасности весь Мириед, – перебил Квест.

– Мне очень жаль, – вздохнул Харк, которого раздирали противоречия. – Я не могу оставить Джелта умирать. Просто не могу…

– Даже если это означает гибель всего Мириеда?

– Он бы сделал это ради меня, – устало пояснил Харк. – Квест… вы умны и многое знаете о богах. Помогите мне и моему другу сделать его прежним. Когда Джелт перестанет нуждаться в сердце, я уничтожу реликт. Обещаю.

Квест ничего не ответил, но, казалось, в душе смирился. Он выглядел очень старым и жутко усталым.

Квест знал несколько способов избавиться от меток, но ни один не казался достаточно надежным. В старые времена священники избавлялись от самых незначительных меток в течение нескольких месяцев, трижды в день принимая ванны из пресной воды, смешанной с серой и растительными маслами. Но тело Джелта было помечено так сильно, что этот способ был бесполезен.