Роджер Желязны - Рука Оберона [litres]

– Нам следовало бы вернуться в Амбер, – сказал Бенедикт. – Столько еще всего нужно сделать…

– Погоди, – сказал я.

– Почему?

– Я все это время думал…

И поскольку я так и не докончил свою мысль, он в конце концов спросил:

– Ну и?..

Я медленно перетасовал колоду, вставив на место его карту и карту Брэнда.

– А ты никогда не задавал себе вопросов относительно той новой руки, что тебе так верно служит? – спросил я его.

– Конечно, задавал. Но я и так знаю, что ты принес ее из Тир-на Ног’тха при весьма необычных обстоятельствах. Однако она отлично мне подходит. Она прекрасно работает. Она доказала сегодня свою силу…

– Вот именно. Тебе не кажется, что последнее ее качество имело слишком большое значение, чтобы считать его проявление простым стечением обстоятельств? Рука была единственным оружием, которое там, наверху, дало тебе возможность выстоять против силы Камня. И как-то так случилось, что до того именно эта штука и оказалась там, будучи одновременно как бы частью тебя, а ты – разумеется, совершенно случайно! – участвовал там в смертельном поединке и воспользовался ею… А? Ты проследи развитие событий в обратном порядке, от конца к началу, и снова – с начала до конца. Разве не усматривается во всем этом необычная, нет, абсурдная цепь странных совпадений?

– Ну если посмотреть на это с такой точки зрения… – проговорил Бенедикт.

– Я-то уже посмотрел. Но и ты должен понять не хуже меня, что здесь замешано куда больше сил, чем могло показаться.

– Ну хорошо. Пусть так. Но каким образом?.. Как все это было устроено?

– Понятия не имею, – сказал я, вытаскивая ту карту, на которую не смотрел давным-давно, и ощущая под пальцами ее холодную поверхность, – однако важен не способ. Ты неправильно построил вопрос.

– Что же я должен был спросить?

– Не как, а кем.

– Ты полагаешь, что некий человек сумел задумать и построить всю эту цепь событий, начиная с обретения нами Судного Камня?

– Насчет этого не знаю. И потом, что значит «человек»? Впрочем, я действительно подозреваю, что некто, кого мы с тобой оба отлично знаем, вернулся и за всем этим стоит именно он.

– Но кто?

Я показал ему карту, которую держал в руке.

– Отец? Это же невероятно! Он ведь, должно быть, давно умер.

– Ты отлично понимаешь, что уж он-то как раз и мог бы все это устроить. Изобретательности у него с избытком. Кроме того, мы никогда не знали, сколь разносторонним могуществом обладает Оберон.

Бенедикт встал. Потянулся. Потряс головой.

– Я думаю, что ты чересчур много времени провел на холодном ветру, Корвин. Должно быть, ты просто нездоров. Давай-ка лучше пойдем домой.

– И тебе даже не хочется попробовать опровергнуть или подтвердить мою догадку? Да ну же, Бенедикт! Где твой охотничий азарт! Сядь и дай мне еще минуту. Давай попробуем его карту.

– Он бы непременно уже вышел с кем-нибудь на связь, если б был жив.

– А я так не думаю. На самом-то деле… Ладно, можешь надо мной смеяться. И все-таки что мы теряем?

– Хорошо, давай попытаемся. Почему бы и нет?

Бенедикт сел рядом со мною. Я держал карту так, чтобы оба мы видели ее ясно. Мы сосредоточились. Потом я попробовал установить связь, и контакт состоялся почти мгновенно.

Он улыбался, глядя на нас.

– Добрый вечер. Отлично поработали! – сказал Ганелон. – Я страшно рад, что вы вернули мне мою любимую безделушку. Нам она скоро понадобится.