Пол Стюарт - Секрет подземелья [litres]

О, она любила его, по-своему, как могла, Мика знал это. Но что касается утешения… Казалось, она просто не позволяла себе утешиться. Хуже того, Мика ничего не мог с этим поделать.

Он уставился на кость-вилочку от копчёной туши сквобозмея, которую сохранил специально. Широкая, изящная, она была раза в три крупнее индюшачьей.

– Илай, – сказал Мика, подняв глаза, – не могли бы вы потянуть за другой конец косточки? У меня есть желание для Фракии, и я очень хочу, чтобы оно сбылось.

– Нельзя загадывать желания за другого, – прозвучал грубоватый ответ скалолаза. – К тому же, – добавил Илай, – кости змеев слишком крепкие, их так просто не разломать.

Илай даже не обернулся. Да и ни к чему было. Мика понял, что тот всё же слышал весь их с Фракией разговор, и покраснел от смущения.

– Когда закончишь, принеси мне грязную посуду, – сказал Илай.

Мика наблюдал, как изгибалась и напрягалась спина Илая, пока он отскабливал пригоревший жир со сковороды. Время в зимнем укрытии заполнялось мелкими рутинными делами – мытьём посуды, натачиванием ножей и прочим в таком духе. Это и были повседневные занятия Илая. Когда он ничего не чистил и не ремонтировал, то чаще всего пропадал в кладовой, тщательно перебирая провизию и прикидывая, что из еды приготовить в следующий раз.

Тихонько вздохнув, Мика собрал деревянные миски, кружки и ложки, кувшин из-под ликёра и большое блюдо, в котором было подслащённое мёдом ячменное пюре, сложил всё в стопку, сверху пристроил кость-вилочку и отнёс Илаю.

– Поставь вон там, парень, – кивнул скалолаз в сторону плоской каменной плиты; его взгляд упал на вилочку. – Желания, – фыркнул он. – Ты слишком взрослый для такой чепухи, Мика, – заметил Илай. – Кроме того, из этой кости можно сделать кое-что полезное.

Мика нахмурился. Он взял кость и повертел её в руках.

– Интересно, что?

– Присмотрись, – сказал Илай, вытирая мокрые руки о штаны и поворачиваясь к Мике. – Разве её форма тебе ничего не напоминает?

Мика пожал плечами. Илай забрал у него вилочку и, держа её в одной руке, другой погладил неровную поверхность.

– Видишь ли, Мика, – сказал он, – в отличие от нас с тобой, да и от любого другого человека, у змеев сросшиеся ключицы, – он осторожно провёл пальцем по каждой изогнутой части косточки и задержался на верхушке, в которой они соединялись, – как у птиц. Такое строение укрепляет их. И позволяет летать.

Илай взял кость за сросшийся конец и перевернул изогнутыми отростками вверх. Скалолаз вопросительно взглянул на Мику своими бледно-голубыми глазами, и его губы изогнулись в лёгкой улыбке.

– А сейчас ничего не напоминает?

Мика нахмурился.

– Букву «у»? – предположил он.

Илай взял кость в левую руку, а правой сделал движение, как будто оттягивал тетиву.

– Рогатка! – воскликнул Мика.

– Хвала Создателю, – улыбнулся Илай. – Твоя голова всё-таки варит. Клянусь, я уж было начал в этом сомневаться! – Он важно кивнул. – Но в конце концов ты догадался, парень. Рогатка.

Илай поднял кость-вилочку, и Мика по-новому взглянул на неё горящими глазами.

– Тут у тебя каркас, – объяснял скалолаз. – Нужно ещё немного кожи покрепче, толстый шпагат и пару кусков эластичной кожи – и ты получишь орудие, которое сразит наповал кого угодно с расстояния в сто шагов. – Он улыбнулся. – Если когда-нибудь понадобится…

Он вручил кость Мике, который поднял её перед собой, закрыл один глаз, согнутыми пальцами медленно оттянул воображаемую тетиву и отпустил её.

– Буф , – пробормотал он и взглянул на Илая. – Думаешь, получится?

– Перво-наперво, парень, её надо сделать. – Илай повернулся и кивнул в сторону кладовой. – Всё нужное ты найдёшь в старом сундуке в углу. Наберёшь подходящие материалы – неси, я посмотрю и скажу, с чего тебе начать, – улыбнулся он. – Если повезёт, как минимум на пару дней у тебя будет толковое занятие.

Мика рассмеялся. Делать рогатку было явно интереснее, чем возиться по хозяйству.

Он направился к кладовой; проходя через спальню, он пригнулся, чтобы не удариться головой о низкий потолок. И остановился. Фракия, сидя на краю своего матраса, кормила кусками тушёного мяса мандрозмея, который устроился у неё на плече. Над ней на выступе скалы висела деревянная клетка; решётчатая дверца клетки была открыта.

Илай объяснял им обоим, как важен для них этот мандрозмей. Если вдруг вентиляционное отверстие или труба над костром засорятся и воздух наполнится угарным газом, то задолго до того, как кто-нибудь из них троих среагирует, чувствительное существо погибнет – и даст им время всё исправить; иначе они сами надышатся и умрут. Мика тяжело вздохнул. Им нельзя было потерять этого змея; но то был уже не первый раз, когда Фракия выпускала его из клетки.

Девушка-змеерод скучала по Асилю, своему белозмею, скучала мучительно, и Мике было больно смотреть на это. Но белозмей оставил Фракию, когда увидел их с Микой лежащими на берегу озера в те последние дни середины зимы. Теперь, запертая в этой пещере на всю настоящую зиму, прячась от лютого, жгучего мороза и смертоносных снежных бурь, Фракия берегла это крошечное запертое в клетке существо как единственное, что у неё осталось. Мика это знал.

– Ну и как ему ужин? – спросил он мягко.

Фракия оторвала очередной кусок жилистого мяса и протянула змею. Тот вырвал угощение из её пальцев и проглотил целиком.

– Похоже, ему вкусно, – Мика сам ответил на свой вопрос и помолчал. – И хорошо… – Он снова замолк, глядя на выпущенного из клетки мандрозмея; он никак не мог выдавить из себя слова предостережения, которые, как он знал, обязан был произнести.

Но Фракия и сама догадалась. Она обернулась и взглянула на него.

– Знаю, знаю, – сказала она; её тусклые глаза смотрели угрюмо. – Но держать его взаперти целыми днями – это так жестоко.

Она протянула руку и почесала мандрозмея под подбородком. Медленно кивнув, она заговорила снова, и голос её, чуть громче шёпота, звучал мягко и успокаивающе.

– Никому не пожелаю такой участи, – говорила она крошечному змею. – Ни одному живому существу, ни одному человеку…

Мика распахнул глаза. Что-то его разбудило…

Он осматривал спальню, хотя знал, что это совершенно бесполезно. Лампы в зимнем укрытии не горели, помещение заполняла непроглядная тьма. Крошечные белые точки, похожие на блестящие пылинки, танцевали в воздухе, пока глаза Мики старательно пытались привыкнуть к темноте, но не могли.

Он прислушался к ветру, который прочёсывал горные вершины и склоны; дикий и безжалостный, он попадал в ловушки трещин и расщелин, где завывал и стонал, как неведомое безумное существо. Но к этому шуму Мика уже привык – и проснулся не от него.