Себастьян Кастелл - Последний трюк [litres]

– Так вот почему ты приказываешь маршалам помешать мне с ней увидеться?

Она застонала.

– Ну конечно, идиот! Я всё время пытаюсь сделать так, чтобы ты понял: защищать Джиневру – моя работа!

– Тогда, может, именно ты должна пойти и напасть ради неё на чужеземного Бога?

Ториан снова схватила меня за руку, доказав, что её нисколько не беспокоит возможность ещё одной физической стычки.

– Думаешь, я этого не предлагала? Думаешь, я не умоляла Шептунов позволить мне сделать всё, что требуется?

В её голосе звучала мучительная искренность, заставившая меня замереть. Потом я отстранился.

– Ты самый знаменитый маршал во всём Дароме, – сказал я наконец. – Берабески поймут, что ты работаешь на империю.

Она кивнула.

– Это работа для изгоя, – выпалил я.

Она снова кивнула.

Я отвернулся от неё, не желая, чтобы она увидела слёзы в уголках моих глаз.

Я всегда плачу после драки, когда угроза смерти приходит и уходит. Тот лорд-маг из таверны легко мог заставить меня хныкать в постели даже в удачный день. Я оказался не готов к тому, что всего несколько часов спустя меня едва не казнила тёмная группа маршалов и шпионов. Но, если быть честным с самим собой, у меня навернулись на глаза слёзы не из-за двух упомянутых происшествий.

– Она знает? – спросил я. – Она согласна с этим… планом?

Ториан была любезна и не стала изображать неведение.

– Она королева, Келлен.

– Это не ответ.

Мягкое эхо шагов Ториан последовало за ней по коридору, когда она сказала:

– Я подумаю над этим.

– И что теперь? – спросил Рейчис, прыгая рядом со мной.

«Наверное, рыдания и стоны без конца», – подумал я, но вслух этого не сказал.

Белкокоты не славятся склонностью к безутешной меланхолии.

– Очень долгая ванна, – ответил я. – Вслед за тем мы очистим королевские склады от сдобного печенья, а после выясним, действительно ли королева, которой мы согласились служить, такая, какой мы её считали.

Он вскарабкался по моей ноге и спине и устроился у меня на плече.

– Ты имеешь в виду, потому что не хочет ждать, пока появится орда религиозных психов и отрубит ей голову? Как думаешь, для чего она тебя наняла? Чтобы ты играл с ней в карты раз в неделю и пил чай?

Так и знал, что Рейчис встанет на сторону Ториан.

Но, по правде говоря, с тех пор, как я поступил на службу к королеве, в моей жизни стало гораздо меньше конфликтов, чем в те дни, когда я был вне закона. Да, в самом начале моей службы случился дворцовый переворот, но с тех пор – не считая нескольких недель наблюдения за тем, как участников заговора ведут на виселицу, в тюрьму или, в редких случаях, милуют, – всё превратилось в восхитительно скучную рутину.

Раз в неделю я играл с Джиневрой в карты. Иногда в обычные игры, иногда она намекала на заботившие её политические или военные вопросы, и тогда мы переходили к играм аргоси, назначая людям или проблемам отдельные карты, раскладывая их по-разному и извлекая всё, что можно, из получившихся узоров.

Когда я не выполнял обязанности наставника в картах, я немного шпионил здесь и там. Иностранные дипломаты часто пытались меня подкупить, чтобы убедить королеву согласиться на ту или иную просьбу. Я использовал эти не слишком утончённые беседы, чтобы по возможности разузнать об их истинных намерениях. Иногда, поздно вечером, мы с Рейчисом наносили тем людям короткий визит, чтобы проверить, не удастся ли убедить их пересмотреть свои планы.

В остальное время я ловил слухи о Фериус, не теряя надежды, что она проедет через земли Дарома, принеся с собой какое-нибудь бедствие, которое подскажет мне, где она сейчас. Я ужасно по ней скучал.

«Скучать по людям – не путь аргоси, – сказала бы она мне своим раздражающе протяжным голосом жителя приграничья. – Нельзя идти своим путём, если ты всё время оглядываешься».

Но я мог. Я всё время оглядывался. Видел её ухмылку, когда она вытаскивает курительную соломинку из-под жилета. Слышал её голос, когда она выдаёт новую часть лирической мудрости аргоси, в данный момент не имеющую смысла, но в конечном итоге спасающую мне жизнь.

Но больше всего мне не хватало того, что она помогала мне видеть мир иначе.

«Что бы ты посоветовала сделать теперь, Фериус? Я поклялся защищать королеву. Проще всего было бы пойти и убить этого так называемого Бога-короля, наколдованного берабесками. Помешать их народу и армии объединиться и развязать войну, которая, скорее всего, уничтожит половину континента. Разве это не Путь Грома?»

В любой конкретной ситуации аргоси рассматривают четыре пути: «Будь подобен воде, текущей вокруг конфликта». «Следуй за ветром, позволяя ему нести тебя туда, куда тебе нужно». «Стой твёрдо, как камень, держась того, что, как ты знаешь, – правда». Или «Ударяй, как гром, без колебаний, без угрызений совести».

Фериус никогда не была большой поклонницей Пути Грома.

Я подошёл к двустворчатой двери, ведущей в ванную комнату в крыле для учителей. Королевские наставники играют важную роль в Дароме, особенно когда монарху всего двенадцать лет. Поэтому в каждой из наших комнат была собственная ванная, но Рейчис предпочитал эти, с разнообразными приспособлениями для купания и изящно расставленными тарелками с печеньем.

– Как думаешь, ты сможешь помыться сам или попросить прислугу прийти и потереть тебе спинку? – спросил я.

Обычно белкокоты ненавидят людей; Рейчис мало кому позволит к себе прикоснуться, не заставив заплатить за это пальцем или, возможно, глазным яблоком. Но у него развилась извращённая любовь к баловству.

– Ну? – спросил я. – Так что же?

Только тут я уловил тихий, рокочущий храп, доносящийся с моего плеча.

– Рейчис?

Я поднял его, чтобы посмотреть, что происходит. Он приоткрыл глаза, посмотрел на меня мутным, невидящим взглядом – и снова заснул.

«Вот чёрт!»

Рейчис – крутой маленький поганец, но он уязвим для магии шёлка джен-теп. Те маги, которые о нём знают, обязательно начнут с заклинания сна, чтобы первым делом вывести его из игры. Вот почему я не взял его с собой в таверну, чтобы разобраться с лорд-магом. Тот парень слишком много о нас знал. Серебристые иероглифы на моей шляпе жителя приграничья защищали меня, но Рейчис всё время провалялся бы без сознания. Я не хотел ставить его в неловкое положение.

Я осторожно опустил его на пол перед дверью в ванную. Расстегнул стальные застёжки на футлярах, висящих слева и справа на поясе, и сунул в них руки, чтобы вынуть по щепотке красного и чёрного порошков.

– Ты вполне можешь показаться, – предложил я. – Прошло уже несколько часов с тех пор, как я кого-то убил, а люди давали мне множество причин желать им смерти.