Эльдар Сафин - Танец с зеркалом [litres]

– Ты же не хочешь остаться в истории проходным императором? – спрашивала позади меня Ленка.

Я обернулся. Они стояли у испещренной мониторами, приборами, рычагами и кнопками стены. Симпатичная девушка лет двадцати в сиреневом вечернем платье с волочащимся сзади «хвостом» и полностью открытой от шеи до начала ложбинки попы спиной. На голове ее покоилась полуметровая прическа из рыжих волос с вкраплениями янтаря и изумрудов.

– Я владею четырьмя сотнями миров, – жестко ответил ее собеседник – невысокий лысый мужчина в выцветшем френче. – У меня семнадцать жен. Мои сыновья охотятся друг за другом по всей обитаемой вселенной. Кто может быть круче?

– Да кто угодно, – усмехнулась Ленка. – Любой владелец пятисот миров с двадцатью женами. Изюминки нет. Чего-нибудь эдакого! Ты ведь главный злодей, а выглядишь как старый лавочник!

Она обошла его по кругу и увидела меня. Губы ее вытянулись в тонкую поджатую линию, а глаза зло сощурились. Я замахал руками, показывая, что не претендую на ее жертву.

– Кто это? – поинтересовался император, также заметив присутствие постороннего на мостике.

– Браконьер, – ответила девушка. – Но ты не волнуйся, он просто постоит, посмотрит. Правда ведь, Крысик?

– Меня зовут Кришпантекросуниосалик, – ответил я.

– Хорошее имя, – уважительно склонил голову злодей. – По одному из моих указов приговоренный к казни имеет право на последнее желание. Ты мог бы попросить, чтобы император назвал тебя, и получить вынужденную амнистию.

Его глаза искрились смехом, хотя лицо было абсолютно серьезным. А я подумал – какому-то автору повезет с главным злодеем для отличной космической оперы. Сейчас еще и Ленка над ним поработает, и вообще конфетка получится!

– Давай ты будешь воскрешать казненных преступников так, чтобы они не помнили момента поимки и играть с ними, как кошка с мышками? – натолкнул наш разговор девушку на мысль. – А потом опять казнить, пока не наиграешься.

– Всех? – с сомнением спросил император. – У меня в четырехстах мирах за удачный день пару миллионов казнить могут.

– Ну нет же! – Ленку охватил азарт. – Только личных врагов. Можно даже собирать их в компании, чтобы они ничего не помнили и пытались пройти через какие-то ловушки. Чтобы умирали – и вновь воскресали в других условиях. А ты наслаждался бы их мучениями и придумывал для них всякие жуткие ловушки. Представь – другие убивают врагов один раз, а ты сможешь делать это бесконечно. То смерть от жажды рядом с водой, то ядовитые пауки, то утопление в отхожей яме. Ну, ты же владыка кучи миров, придумаешь что-нибудь эдакое!

Глаза императора загорелись, губы скривились в злорадной улыбке.

– Мне нравится, – сказал он. – Я заставлю их есть друг друга живьем. Они будут добивать своих умирающих детей и самостоятельно усаживаться на колья!

– Вот и чудно! – Ленка от избытка чувств чмокнула этого монстра в щечку и обернулась ко мне. – Что скажешь?

– Ты же знаешь, я больше по выживанию, – пожал я плечами.

– А что, и выжить можно? – расширил глаза император.

– Не-е-ет, – скривилась девушка. – Крысик по второстепенным работает. А ты у нас главный злодей, у тебя шансов нет. Но ты будешь лучшим императором во всех вселенных!

Она раскинула руки и тут же исчезла.

– Копируй свою память в компьютер каждый день, – сказал я быстро императору. – Тогда в продолжении тебя обязательно оживят.

я тоже раскинул руки – и исчез.

Серая хмарь, в которой только такие опытные пловцы как я или Ленка могли понять, где верх, где низ, окружала нас со всех сторон.

– Извини, что нагрубила, Крис, – сказала она. – Но ты же понимаешь – с такими ребятами, как он, потеряешь на мгновение авторитет – и пиши пропало, он тебя уже не слушает. Поищем пустой кокон?

– Ага, – согласился я с тем и с другим.

И в этот момент Бездну пронзил слепящий луч. Все остальное скрылось во мраке – не было ничего, кроме ярчайшего света, ударившего в кокон, только что покинутый нами.

– Вот уж действительно, «На Удачу», – прошептал я.

– А! Ты не верил? – расхохоталась невидимая, но такая близкая девушка. – А я постоянно наблюдаю подобное. Вот только поговорю с очередным главным героем или злодеем – и все, автор хватает, пока другие не опередили!

Да, я работал не над яркостью персонажей, а над их выживанием. Ну и опять же, самые главные мне были не слишком интересны. Но все равно немного зависти ложилось на сердце – видеть, насколько успешна моя почти коллега и почти соперница, оказалось больно. Но в то же время и радостно – и за нее, и за сона.

Луч исчез. Несколько мгновений все вокруг выглядело абсолютно черным, потом серая хмарь вернулась. Перед нами висел пустой кокон. Через некоторое время он истает, когда автор выпишет антураж, соответствующий этому персонажу, ну а пока этот сквот был в полном нашем распоряжении.

Обняли его одновременно, создавая внутреннее убранство на двоих. Я – свое изначальное, комнатки мастера мечей в лудусе будущего, Ленка – свое, московской трешки-сталинки с тяжелой деревянной мебелью и коврами на стенах.

Смесь этих двух жилищ получилась эклектичной – рукояти мечей торчали из ковров, а узкий бамбуковый лежак соседствовал с роскошным дубовым креслом, обитым алым бархатом. Но в целом и мне, и ей здесь было неплохо, мы ощущали это место как свое – одно на двоих.

– Я все думаю, что было бы, если бы наши книги дописали, – сказала она.

– Не стоит и размышлять об этом, – ответил я как обычно.

– А может, и вообще говорить тогда не стоит?

Она явно не собиралась отступать. Я вздохнул и высказал свое мнение:

– Если бы дописали, мы бы продолжили жизнь в воображении читателей. Может быть, потом нарисовали бы комикс по твоему приключалову или сняли фильм по моей истории будущего, и мы бы изменились под них. Но я не вижу смысла это обсуждать. Наши рукописи уничтожены недописанными, а авторы умерли, никому не рассказав о нас. Мы вернулись сюда – не сонными заготовками, а уже сформированными личностями, которых вряд ли теперь вытащит какой-либо автор.

– А мне кажется, наши книги так бы и не напечатали, никто бы про нас не прочел, прошло бы еще с полсотни лет и рукописи истлели бы или сгорели, и мы вообще исчезли бы.

– Может и так, – покладисто согласился я. – Пусть наша жизнь большей частью серая, но она не так уж плоха.

– Особенно когда вспышки превращают серость в черноту! – усмехнулась Ленка.

Это было нашей третьей встречей. Я нравился ей, она нравилась мне, но в предыдущие два раза мы жутко ссорились до того, как условный вечер переходил в томную стадию.

– Мерценухи? – предложил я, доставая из-под бамбуковой лежанки бутыль с желтой искрящейся в полумраке жидкости.