Роберт Джордан - Дракон Возрожденный [litres]

– Что-то я не вижу, чтобы у меня такой уж особенно большой выбор был, – мрачно заявил Мэт. – Наверное, так я и поступлю.

Взгляд Селин стал пронзительным. Дружелюбие пропало из ее голоса – так спадает сбрасываемая змеей старая кожа.

– Наверное? Мэтрим Коутон, я пришла к вам вот так и разглагольствовала тут отнюдь не ради того, чтобы услышать «наверное». – И она протянула свою тонкую руку.

Ладонь Селин была пуста, и стояла она посреди комнаты, но Мэт отпрянул от ее руки, словно красавица возвышалась над ним с занесенным кинжалом. Он не понимал почему – и не видел никакой очевидной причины, не считая угрозы в ее взоре, но юноша был уверен: угроза вполне реальна. Кожу у Мэта стало покалывать, и головная боль вернулась.

Внезапно ощущение покалывания и боль разом исчезли, и Селин повернула голову, словно прислушиваясь к чему-то за стенами комнаты. Женщина едва заметно нахмурилась и опустила руку. В следующий миг ее лицо разгладилось.

– Мы еще побеседуем, Мэт. Мне еще многое нужно вам сказать. Запомните – у вас есть выбор. И не забывайте – есть многие, кто хотел бы вас убить. И только я одна обещаю вам жизнь и все, к чему вы стремитесь, – если поступите так, как я скажу.

Женщина выскользнула за дверь столь же бесшумно и грациозно, как появилась в комнате.

Мэт тяжело вздохнул. По лицу градом катился пот. «Во имя Света, кто же она такая?» По всей вероятности, приспешница Темного. Если не брать во внимание то, что о Ба’алзамоне она отзывалась с той же презрительностью, как и об Айз Седай. А ведь о Ба’алзамоне приспешники Темного говорили так, как любой из прочих – о Создателе. И она не попросила его скрывать ее визит от Айз Седай.

«Ага, точно, – невесело подумал Мэт. – Прошу меня простить, Айз Седай, но эта женщина явилась меня навестить. Она не Айз Седай, но, по-моему, вроде как начала применять на мне Единую Силу, а еще сказала, что она – не приспешница Темного, но говорила, что вы намерены меня использовать, а у вас в Башне орудует Черная Айя. Ах да, еще она сказала, что я важен. Не знаю почему. Кстати, я хотел бы теперь от вас уйти, вы ведь не возражаете?»

С каждой минутой мысль о бегстве становилась все привлекательней. Мэт неловко соскользнул с кровати и неровной походкой направился к шкафу, по-прежнему придерживая обернутое вокруг тела одеяло. В шкафу обнаружились его сапоги, с крючка свисал плащ, на который был накинут пояс с кошелем и с вложенным в ножны поясным ножом. Это был простой деревенский нож с добротным клинком, однако он ничем не уступал какому-нибудь кинжалу изящной работы. Остальная одежда Мэта – две плотные шерстяные куртки, три пары штанов, полдюжины льняных рубашек и белье – была либо вычищена, либо выстирана – в зависимости от того, что именно требовалось, – и аккуратно разложена на боковых полках шкафа. Мэт пощупал висевший на ремне кошель, но тот оказался пуст. Содержимое кошеля лежало кучкой на полке рядом с теми вещами, которые вынули из карманов одежды.

Мэт отодвинул в сторонку перо краснокрылого ястреба, гладкий полосатый камень, который нравился ему своей расцветкой, бритву и карманный ножичек с костяной ручкой и высвободил свой замшевый кошелек из нескольких мотков запасной тетивы для лука. Когда же он раскрыл горловину мешочка-мошны, то обнаружил, что в отношении его содержимого память оказалась даже излишне точной.

– Две серебряные марки да горсточка меди, – пробормотал он. – С этим я далеко не уеду.

Когда-то это могло показаться ему хоть каким-то, но состоянием, впрочем так было до того, как он покинул Эмондов Луг.

Юноша нагнулся, оглядывая полку внимательнее. «Где они?» Мэт почти испугался: уж не выбросили ли их Айз Седай, как это делала его мать, когда ей случалось их обнаружить. «Да где же?..» Тут он испытал прилив облегчения: там, позади, за трутницей, мотком бечевки для силков и прочей мелочью, виднелись два кожаных стаканчика для игральных костей.

Когда Мэт вытаскивал стаканчики, они загремели, но он все равно разъединил плотно посаженные круглые колпачки. Все было в порядке. Пять костей с вырезанными на них символами – для «корон», и пять с метками в виде точек. Кости с нанесенными очками-точками подходят для немалого числа различных игр, но, по-видимому, куда больше людей предпочитают играть в «короны», а не во что-то другое. С этими костями ему хватит и двух марок, чтобы убраться подальше от Тар Валона. «Подальше от Айз Седай и от Селин заодно».

В дверь повелительно постучали и сразу же отворили. Мэт резко развернулся лицом к двери. В комнату входили Престол Амерлин и ее хранительница летописей. Он узнал бы их, даже не будь на одной из женщин широкого палантина Амерлин, а на второй – голубого, поуже, положенного хранительнице. Мэту довелось видеть их однажды, всего лишь раз и далеко от Тар Валона, но двух самых влиятельных женщин среди Айз Седай он вряд ли сумел бы забыть.

При виде Мэта, стоящего с наброшенным на плечи одеялом, с кошельком и стаканчиками для игральных костей в руках, Амерлин приподняла брови.

– Не думаю, сын мой, что в скором времени они тебе понадобятся, – произнесла она холодным тоном. – Отложи-ка их и вернись в постель, пока не свалился с ног.

Мэт застыл в нерешительности, спина его напряглась, но тут колени юноши задрожали, а обе Айз Седай впились в него взглядами, и их глаза, темные у одной и голубые у другой, казалось, видели его насквозь, читали каждую его строптивую мысль. Обеими руками придерживая на себе одеяло, Мэт сделал то, что ему было велено. Не находя иного выхода, не зная, что он в состоянии предпринять, он улегся, выпрямившись, словно доска.

– Как ты себя чувствуешь? – отрывистым голосом спросила у юноши Амерлин, положив ладонь ему на голову.

Мэт весь покрылся мурашками. Она использовала как-то Единую Силу или это его пробрало холодом от прикосновения Айз Седай?

– Со мной все прекрасно, – ответил Мэт. – Да что там, я готов и в путь-дорогу отправиться. Позвольте лишь попрощаться с Эгвейн и Найнив, и больше я вам досаждать не стану. То есть я хотел сказать, я уйду… э-э… мать. – Судя по всему, Морейн и Верин его манера разговаривать вроде не смущала, но, в конце концов, сейчас-то перед ним была Престол Амерлин.

– Чушь, – промолвила Амерлин. Пододвинув кресло с высокой спинкой поближе к кровати Мэта, она уселась и, обращаясь к Лиане, сказала: – Вечно мужчины не желают признавать, что больны, пока не расхвораются так, что женщинам приходится вдвое больше за ними ухаживать. А потом раньше времени заявляют, будто совершенно выздоровели, и результат – тот же самый.

Хранительница окинула взглядом Мэта и кивнула:

– Верно замечено, мать, однако у этого не получится объявить себя здоровым, коли он еле на ногах держится. По крайней мере, он съел все, что было на подносе.