Юрий Никитин - Трое из Леса. Трилогия [litres]

Таргитай побежал, спасаясь от удушения. Сердце колотилось бешено, стучало уже под горлом. Сапоги тяжело бухали о твердую землю, слева он видел покорно бегущего Мрака. Мрак задыхался, кровь заливала глаза, волосы на затылке слиплись. Струйка крови уже засохла на шее, его петля была темной от крови.

Несмотря на холодную ночь, Таргитай задыхался от жара. По лицу бежали струйки пота, заливая глаза. Внезапно волосяная петля перестала терзать горло, он упал на колени. Сзади обрушился страшный удар по голове, он упал в пыль, его протащили за ноги, внезапно земля под ним исчезла, он полетел вниз.

Упал плашмя на твердый пол, но ударился так, что вышибло дух. Вокруг было темно, лишь в далеком потолке слабо светилось маленькое зарешеченное окошко. Под ним шелестела старая перетертая солома. Он приподнялся, начал обходить темницу, натыкаясь на толстые бревна, покрытые плесенью. Лишь в одном месте щека коснулась холодного шероховатого камня – одна стена была сплошной скалой.

Глаза медленно привыкали к слабому свету. Таргитай заметил два темных пятна, позвал тихонько:

– Есть кто-нибудь?

Рядом почудилось движение. В темноте угрюмый голос сказал зло:

– А ты думал? Все здесь.

– Мрак! – воскликнул Таргитай радостно. – И ты здесь! Как хорошо!

– Спасибо. Что ни слово – золото. Олег, ты жив?

– Сам пытаюсь понять, – донесся слабый голос. – Мы еще не у Ящера? Темно, гадко… Мрак, он же бил тебя секирой по голове, я сам видел!

– Плашмя, чтобы оглушить… Тарх, развяжи-ка веревки!

Таргитай ощутил, как на его спину навалилась широкая, как гора, спина Мрака. Сцепившимися пальцами ощупали узлы друг друга, Мрак нетерпеливо дергал веревки, рычал, наконец руки Таргитая оказались свободны. Он со стоном начал растирать онемевшие кисти, Мрак зло прошипел:

– Вшей нахватал от степняков? Потом почешешься. Развяжи мои руки.

Таргитай возился долго, тыкался носом в узлы, пытаясь рассмотреть в темноте. Мрак злился, подгонял, наконец сбросил ослабленные петли, в мгновение ока развязал Олега.

Глаза наконец привыкли, Таргитай смутно видел лица Мрака и Олега. Мрак обошел темницу, ощупал стены, простукал, попрыгал, пытаясь достать до зарешеченного окошка.

Вдруг потемнело, вверху заскрипел песок под сапогами. Слышно было, как степняк сморкался, отплевывался, наконец крикнул простуженным голосом:

– Эй, земляные черви! Если что надо – терпите. Скоро выпустят. Ха-ха! Совсем отпустят.

В срубе посветлело, скрип удалился. Мрак буркнул:

– Испугал. Сами знаем, что допросят, потом порешат.

– Вряд ли, – послышался страдальческий голос волхва. – Я читал, что у каждого народа свой обычай. Терняне закапывают живьем в муравьиные кучи, торки у пленных вырезают мягкие части, жарят на глазах у жертв и заставляют их же есть… Киммеры обычно сдирают кожу. Надрезают на пятках, тянут с двух сторон – кожа сдирается с жутким треском, степняки его особенно ценят, остается живое мясо…

– Читаешь невесть что, – оборвал Мрак с досадой. – Посмотри на Тарха, тот уже глаза закатил… Ах, у вас обоих куриная слепота! Лучше бы вычитал, как отсюда выбраться!

– Моя книга там, где твоя секира, – огрызнулся Олег.

– Но про сдирание шкур прочел заранее?

– Должен же я знать, что будет со мной, тобой, Таргитаем… Таргитай, ты не представляй все слишком ярко! У тебя богатое воображение певца, ты можешь чересчур подробно представлять, как надрезают, вспарывают, тянут на полоски кожу, оголяют мясо, распарывают живот, выволакивают кишки…

– Олег! – прервал Мрак. В темноте он по чему-то хлопал, что-то тормошил. – Лучше вспомни, чему тебя Боромир учил. Волхв ты или не волхв?

– Да, но… Ладно, попробую.

Из угла послышалось бормотание, слабо мелькали воздетые руки. Мрак потрепал Таргитая:

– Можешь воскреснуть. Это его займет надолго, не будет рассказывать страсти. Как ты сейчас?

– Хуже некуда, – признался Таргитай.

– Ничего, – утешил Мрак оптимистически, – будет гораздо хуже, вот увидишь! Олег знал, что вычитывал. Мы и так продержались долго. Как-никак с самим каганом схлестнулись! Правда, он об этом не догадывается… Надо вообще объявить войну Ящеру или самому Чернобогу. Все равно проиграем, но с хорошего коняги не стыдно и упасть, верно?

– Не знаю.

– Ты свою палку с дырками не потерял?

– Если не сломалась, когда летел сюда.

– Тогда сыграй.

– Здесь? – не понял Таргитай.

В потемках страшно блеснули красные огоньки в глазах оборотня.

– Тебе бы играть бабам на солнышке?.. На бережку реки? Эх, дурень… Играй не только в красные дни, но и в черные. Когда песни нужны.

– Мрак… а они нужны?

Мрак помолчал, словно хотел уйти от ответа, наконец бросил нехотя:

– Дурак. Разве же ради тебя я пошел из деревни? Чтобы песни твои не пропали!

Таргитай ошарашенно вытащил сопилку. Чуть треснула, будет присвистывать, но играть можно!

Он играл тихонько, косясь на светлеющий квадрат в потолке. Олег тряхнул плечом, словно отгоняя мух, зажал уши ладонями, раскачивался, словно несло на плоту к порогам. Губы волхва беззвучно шевелились.

Лицо Мрака под песню Таргитая потеряло жестокость, даже шрамы вроде бы разгладились. Губы раздвинулись в довольной усмешке. Таргитай перешел от одной песни к другой, третьей… Улыбка Мрака ширилась, как у кота, что в погребе обнаружил запас свежей рыбы.

Когда Таргитай умолк, охрипнув, он испугался внезапно посуровевших глаз Мрака. Тот неподвижно глядел куда-то поверх плеча Таргитая, и Таргитай в тревоге оглянулся.

В темном углу сруба блестели две пары желтых глаз!

– Брысь, – сказал Мрак неуверенным голосом.

Желтые глаза сдвинулись. Хрипловатый голос произнес:

– Зело недобро… Но прощаем, ибо тебе гралась сия древняя песнь…

При всем страхе Таргитай ощутил себя задетым:

– Древняя? Я сам ее сочинил.

Желтые глаза приблизились, оставив в сторонке остолбеневшего Олега. Они принадлежали толстому мохнатому человечку размером с некрупного пса.

– Сам? – переспросил он с сомнением. – Весьма похвально. Но в ней есть лады, что зародились в моей молодости… Мы уразумели, что вы – наши нащадки, котры угрязли ворогам?

Мрак сказал медленно, первым приходя в себя:

– Угрязли, еще как угрязли… По самые… по развилку… Я готов быть чьим угодно нащадком, только бы выволокли отсель хоть за ухи, хоть за… что угодно. Стерплю. Или секиру бы…

Мохнатый человечек, если он был человечком, оглянулся на второго. Тот молчал, медленно поворачивал круглой, как у филина, головой. Первый сказал одобрительно:

– Хоробрая речь… Дети Арея?

– Вообще-то из рода Тараса, – ответил Мрак осторожно, – и вон то непутевое дите.

Мохнатый человечек покачал круглой головой: