Юрий Никитин - Трое из Леса. Трилогия [litres]

– Почему он не взял нас сам?

Сотник развернул коня, крикнул:

– Вы знаете. Но теперь знаем и мы.

С ним унеслись и двое. Мрак хмуро смотрел вслед. Те словно бы чувствуют, что им не пустят стрелы в спины. На лицах невров начертано, что они такие-растакие честные, или же о них что-то проведали?

– Что они теперь знают?

Ответил Олег несчастным голосом:

– Знают, что нас простой силой не взять.

– Простой силой?

– Не знали, Мрак. Или не верили.

Мрак сказал с угрюмой гордостью:

– Пусть знают! Три десятка супротив нас выставили! Всех разметали, как сухие листья.

Развернул коня, пустил вдоль трещины. Олег опустил глаза. Язык не поворачивается сказать, что именно теперь, когда Агимас знает, что среди них есть волхв, как раз и начнется самое худшее. В погоню пошлют мага. Агимас сам спешно овладевает магией, в то время как он, Олег, едва-едва научился раскалывать землю. А остальное, вроде слежки в башне Гольша, удавалось там, где все пропитано дружественной магией, где помогали стены!

Таргитай догнал, сказал просяще:

– Олег, практикуйся в чем-нибудь еще. Я и то разные песни слагаю! А песни куда важнее, чем всякая там магия.

– Не надо, – оборвал Мрак непреклонно. – Землю колоть, как дрова на морозе, насобачился? И ладно. А то растрескаешь Таргитая, вечно под ноги суется. Ты ж всегда пальцем в небо попадаешь.

Таргитай обиделся за друга:

– Зато в самую середку! И без промаха.

Дальше ехали в тягостном молчании. Выходит, по пятам гонятся люди Агимаса. Сам Агимас – освободился-таки, проклятый! – мог быть впереди, все-таки маг. Того и гляди на засаду нарвешься. В чужом краю врага видь в каждом встречном, ходи и боись, будь готов дать сдачи раньше, чем на тебя замахнутся.

Дорога шла укатанная. Копыта расплескивали грязь, но дальше твердая земля. Кони шли споро, но понуро, чувствовали тревогу всадников.

Мрак сидел в седле неподвижный, как черный валун. Когда в поле зрения оказался Олег, раздраженно рявкнул:

– Все ты виноват!.. Краденое до добра не доводит, мало в детстве пороли?

– Я?.. Мы же все летели…

– Крал ты, а нас с Тархом подвез на краденом. К тому же озябли, вороны клевали… Потому Мардух и злобствует. Ковер хоть и старенький, потертый, в дырках…

– У них не было шкур, – сухо ответил Олег. Лицо волхва было серьезным и мрачным. – Дикие, понимаешь? Потому все на коврах. Но из-за ковра не станет злобствовать. А вот хвост прищемили больше, чем выказывает. Мы какими вышли из Леса? В соплях путались, левую руку от правой отличить не умели. Коней за драконов считали, бронзу в глаза не видели, все дубинами да камнями… Но выжили, уцелели, а вдобавок вышли в Степь и разнесли киммерийский каганат. Конечно, просто повезло, победили не умом или силой, а удачей, но Мардух не знает. Мог слышать – маги слышат далеко! – что мы поклялись найти и уничтожить власть злых магов. Наши угрозы трудно принять всерьез, но старые люди предусмотрительны и осторожны.

Мрак слушал, кивал, отвлекался, покрикивал на коня, оглядывался на отставшего дударя. Когда Олег закончил долгое объяснение, сказал неторопливо:

– Ерунду порешь. Мардух мог влупить сам. С нас бы не перья, но и чешуя слетела бы. И рога.

Олег сказал так же глухо:

– Маги – люди, а не боги. Могут не все, но и то, что могут, стараются делать руками слуг.

Ехали молча, наконец Мрак заметил гробовым голосом:

– Не скажу, что живут хреново. Можно и руками слуг, ежели слуги – каганы, тцари, императоры!

Небо часто затягивали тучи – низкие, тяжелые, зловеще темные. Кони сами избегали низин, там скапливалась вода, а вершинки, продуваемые ветром, были сухими. Трава перла ввысь богатырская, чиркала по седлам, сбрасывала капли росы в сапоги.

Олег мрачнел, отвечал невпопад, наконец выговорил с натугой:

– Мне кажется… мне чуется, наперерез двигается целый отряд.

– Удивил, – буркнул Мрак. – Чудно, если бы ничто не мешало. Вооружены?

Олег кивнул, бледный и растерянный.

– До зубов. Вообще у меня поганющее чувство. Беда слишком близко.

– Переел, должно быть, – предположил Мрак брезгливо.

– Или перегрелся, – добавил Таргитай. – Э-э… перемок.

– Беда чересчур близко!

Мрак покосился на их встревоженные лица. Лиска гордо выпрямилась, надменно опустила ладонь на рукоять меча. Мрак поспешно отдернул пальцы от секиры, девка будто передразнивает.

– Может, бросимся на них? – предложил, оскалив зубы.

– Мрак… их не меньше сотни, – сказал Олег очень серьезно.

– Думаешь, успеют разбежаться?

– Нам бы самим схорониться.

Лиска негодующе фыркнула, остальные поехали за оборотнем молча. Деревья расступились – широкие, раскидистые, такие растут только в Степи. Кусты затрещали, пропуская коней, копыта ступали мягко в сочной траве.

Мрак соскочил, стал ждать с секирой в обеих руках. Лук и стрелы остались на седле, а коня привязал рядом. Таргитай с неохотой спрятал дудочку, нащупал быстро теплеющую рукоять Меча. Иногда словно бы слышал далекий кровожадный зов, сердце колотилось чаще, кровь бросалась в голову. Хотелось выхватить молодецки Меч, в сладком упоении кинуться на врага, рубить, рассекать до пояса, сносить головы, слышать крики ужаса и предсмертные хрипы…

Отдернул руку, пугливо огляделся. Мрак в раздражении отвернулся. Повезло дураку, да пользоваться не научили. С таким Мечом весь белый свет завоевать можно не глядючи!

Чужие кони шли по двое в ряд легким размашистым шагом. Воины в кожаных панцирях, в войлочных остроконечных шапках, лишь у переднего – бронзовая. Помимо пики и аркана у каждого мечи и колчан со стрелами, еще по два лука – такого вооружения невры не видывали.

Впереди ехал высокий поджарый воин. Панцирь так плотно обшит бронзовыми бляшками, что налезали одна на другую, как рыбья чешуя. С металлической шапки на спину и плечи падала кольчужная сетка. Забрало закрывало всю верхнюю часть лица, сквозь узкие щели в блестящей бронзе мрачно сверкали глаза.

Олег ахнул тихонько, а Мрак поспешно зажал Таргитаю рот: если каркнет, то уж на весь лес. Певец, натура такая. Глаза Таргитая полезли из орбит. Знаками показал Мраку, что нос забит соплями, задохнется. Мрак отпустил ладонь, взамен дал обнюхать кулак.

Всадники проехали так близко, что донесся запах немытых тел. На открытом подбородке переднего воина багровели свежие шрамы. Кое-где темная корка крови. Рядом высился на тяжелом коне крупный воин, в плечах широк, шея – как ствол столетнего дуба. Гулким, как из-под коня, голосом пробасил:

– Не проще объявить награду? А сами пировали бы в местной корчме. Мы – ветераны битв, а не презренные людоловы!

Передний всадник ответил свирепым голосом, от которого у Таргитая побежали мурашки по спине: