Юрий Никитин - Трое из Леса. Трилогия [litres]

Таргитай проводил коротким взглядом бедную уродину, что суматошно хлопала крыльями и кувыркалась над их головами, со вздохом обнажил Меч. В свете костров везде блистали кроваво-красные блики, лишь оранжевое лезвие блеснуло, как узкий луч золотого солнца.

– Наконец-то, – сказала Лиска сердито.

Она бережно прижимала к груди Жезл Олега и его одежду, другой рукой силилась поднять с земли секиру Мрака.

– А он тоже человек? – спросил Таргитай печально.

– Тем более руби скорее!

Охотник с ревом прыгнул на него. Таргитай коротко взглянул в пылающие красным нечеловеческие глаза, начал поднимать оружие. Меч рванулся дальше сам, над головой звякнуло, бронзовый конец топора со свистом метнулся в толпу, а топор вырвало из рук гиганта. Золотое острие полоснуло Охотника по широкой и выпуклой, как бочка, груди. Длинная рана заполнилась кровью. Охотник пошатнулся, в недоумении взглянул вслед отлетевшему топору, ухватился за грудь.

В толпе встревоженно крикнули:

– Это див!.. Бей дива!

Меч снова дернулся вперед, с хрустом разрубил плечо Дикого Охотника. Темная в свете луны кровь брызнула ручьем, но исчезла, не достигнув земли. Охотник побелел, словно крови в нем не осталось, а Меч в руках Таргитая застонал от наслаждения, потеплел от притока горячей крови.

– Ты… – прошептал Охотник, – откуда… этот Меч…

Он упал на колени. Таргитай угрюмо взмахнул Мечом в последний раз. Двое в белом обогнули схватку с боков, подходили сзади, а от чужих волхвов Таргитай хорошего не ждал. Острие ударило по голове Охотника. Послышался стук, словно рубили каменную глыбу. Меч врубился на ширину ладони, развалил череп до глаз. Багровые глаза начали гаснуть. Охотник пытался встать, грохнулся лицом вниз, как срубленное дерево, разбросал руки!

Кто-то сказал в наступившей тишине:

– Он умер достойно.

– Он мог бы и жить достойно, – возразил Таргитай.

Лиска метнулась к нему, вскрикнула:

– Молодец! Ты победил!

– Разве победил? – возразил Таргитай. – Я его всего лишь убил…

Меч даже не противился, отяжелевший от сытости, когда Таргитай вдвинул его в ножны. Лиска, растолкав гуляк, неслась со всех ног, оглядывалась, показывала язык. Таргитаю орали подбадривающе, парню осталось затащить девку в кусты и задрать юбку.

На берегу сидели долго, потерянные, осиротевшие. На рассвете с неба упала птица, побарахталась в одежде. Олег встал и сказал замученно:

– Мрак все еще дерется… Эти волхвы – крутые парни. К счастью, их заклятия не действуют на оборотня. А своих спьяну напревращали в камни, жаб, зайцев…

– Зайцев? – встрепенулся Таргитай. – Ты бы прибил пару. С голоду мрем!

– Тарх, думай, прежде чем сказать.

– Пробовал, – буркнул Таргитай обиженно. – Еще хуже.

Огромный волк выбежал, Таргитай тут же бросил ему одежду, а Лиска с готовностью протянула секиру. Мрак торопливо оделся, кивнул:

– Не скоро догонят. Мы с Олегом кое-кому глотки порвали, кому – штаны. Им есть чем заняться. А завтра решат, что спьяну пригрезилось.

– А труп? – спросила Лиска скептически.

– Мало ли к ним чудищ на пьянку слезлось? Там такие рожи… Их мамки у дивов в полоне побывали. Решат, что свои подрались.

– Там волхвы, – возразил Олег ревниво. – Пьют, но разум не пропивают. Все запомнят.

– Как же, – сказал Мрак саркастически, – запомнят! Особенно ежели мозги расплескались на сажень. Я что, я больше штаны рвал, без штанов все одно не вояки. А ты прямо в темя клевал! Изверг.

Лиска смотрела на Олега восторженными глазами. Мрак подмигнул, чтобы порасспросила подробности, волхв-де герой, отчаюга, скромничает, а ежели подлащиться – расскажет, как клювищем долбил мозги…

Послышалось громкое хлопанье крыльев. Лиска ухватилась за лук. Из низких туч вынырнула огромная черная птица. От взмахов крыльев воздух заколыхался.

Птица села в трех шагах на валун. Это крупный ворон – черный как смоль, с блестящими глазами, а крепкие когтистые лапы, которыми держался за камень, напомнили Мраку лапы Змея. Ворон зорко оглядел путешественников, поворачивая к ним голову то одним боком, то другим.

– К несчастью, – прошептала Лиска, ее пальцы засновали, рисуя предохранительные знаки.

– У кого как, – буркнул Мрак. – Что речешь, пташка?

Ворон повернул голову к Олегу, внимательно оглядел снова. Когда раскрыл клюв, голос прозвучал почти человеческий, только хриплый:

– За вами погоня.

– Удивил, – снова сказал Мрак. – Скажи новенькое.

Лиска переводила вытаращенные глаза то на птицу, то на невров, которых говорящая птица ничуть не удивила. Таргитай шепотом начал объяснять, что у них в Лесу можно научить разговаривать ворон, галок, даже скворцов. Если удается научить говорить глупую ворону, то уж во́рона – и без того мудрого…

– Новое? – прокаркал ворон. Переступил с ноги на ногу, поправил крылья, на миг задумался. – Не знаю… Один отряд идет из чужих земель. Другие, собираемые неведомой мне магией, стягиваются с разных мест уже здесь…

Мрак вздохнул:

– Как хорошо с крыльями… Вишь, Олег, ворон тоже вроде не совсем орел, рылом… э-э-э… клювом не вышел, а летает высоко, видит много. А ты все бедных зайцев бьешь!

Олег спросил напряженно:

– Как скоро будут здесь?

Ворон подумал, почесал лапой за ухом, с трудом балансируя на другой.

– Отряд, который идет за вами, будет вот-вот. Еще два идут наперехват. Те поспеют позже.

Олег в страхе огляделся, вскрикнул:

– Мудрая птица, помоги!

– Цена? – потребовал ворон.

– Что хочешь? У нас золотые монеты, кольца, жемчуг…

Ворон хрипло раскаркался, запрокинул голову.

– Это предложи вороне, а не ворону. Мудрый ценит знания, а не золото. Знание – это и золото, и мощь, и магия, и власть… и многое другое.

Олегу послышался далекий звук охотничьего рога.

– Спрашивай! Да спрашивай же!

– Гм… спешка – помеха мудрости. Пошто за вами столько народу гонится? Плюнули в суп верховному волхву?

– Точно! – вскрикнул Мрак, снова не давая слова сказать Олегу. – Еще и высморкались в скатерть. А Таргитай и ноги вытер. Ты не мог бы спрашивать как-нибудь по дороге? За нами целая стая псов, с ними не справиться и волку, а следом – конные лучники!

Ворон вытянул шею, прислушивался. Сквозь мерный гул прибоя слышались голоса гончих псов, а чуть дальше – хриплый рык и лай боевых псов, приученных хватать жертвы за горло, рвать на части. Земля начала подрагивать от тяжелого топота: кони на острове громадные, рослые.

Без слов ворон поднялся в воздух. Взметнулись песчинки, даже галька зашелестела. Невры провожали взглядами черную птицу, что сделала круг над волнами, снизилась, сделала еще круг, едва не задевая за верхушки. Прямо из высокой волны взметнулась ощеренная пасть гигантской рыбы, где ворон бы поместился целиком.