Юрий Никитин - Трое из Леса. Трилогия [litres]

– Ну-ну, дальше.

– Только одно существо из мира живых может бывать в мире мертвых, Аристей. Ему даровано это самим Ящером… за какую-то услугу в столь давние времена, что даже маги не ведают.

Перья на спине Аристея встопорщились. Холодок страха, который за последнюю тысячу лет испытывал всего дважды – первый раз сегодня утром, – пробежал по всему телу.

– Я тоже слышал… Но пусть меня сожрет сам Ящер, если я даже подумаю о таком!

Фагим сказал настойчиво:

– Только ворон может бывать в мире мертвых.

– Да зачем ему это?

– Зачерпнуть мертвой воды. Говорят, она заживляет любые раны. Но нам не за этим нужно, чтобы ты…

Аристей прервал:

– Кому «нам»?

Фагим отвел глаза.

– Ну… нам, порядку. Я считаю, что они нарушили равновесие мира.

Аристей вспомнил, как лесной волхв держал на плечах небесную твердь, как трещали его кости, как бросил на землю и как гудела земля и трещал хрустальный купол, – плечи сами собой передернулись.

– Да, качнули землю. Пугнули черепашку.

– Какую черепашку? – не понял Фагим.

– Да так, это своим мыслям. Ты боишься их настолько, хотя тебе ничего не сделали, что хочешь их погубить там, у Ящера?

– Хочу.

– Но они уже и так в мире мертвых. Оттуда нет выхода.

– Я знаю. Но вдруг найдут?

– Но если его нет вообще?

Фагим покачал головой:

– А вдруг сотворят? Прорубят? Проломят?

– А это возможно?

Фагим заорал, теряя терпение:

– Не знаю! Никто на свете не знает! Но этим троим уже удавалось сделать то, что раньше никто не делал.

Аристей снова ощутил забытое желание превратиться в человека.

– Да, они не сидят сложа руки. Не ждут, что боги или маги за них поработают… Но ты ведь знаешь, что белый свет обречен? Что они могут изменить за оставшиеся три дня?

– Не знаю, Аристей. Все равно мне тревожно.

– Не понимаю тебя, Фагим. Они стремятся спасти мир. А ты хочешь им помешать. Почему?

Фагим опустил голову.

– Аристей, мы слишком мало… слишком мало знаем. Тот, кто замыслил разрушить мир, намного мудрее нас. А Великий Род, бог всех богов, пальцем… пером не шелохнет, чтобы остановить разрушение. Значит, в разрушении мира есть великий смысл. Мы, малые и слабые, не видим, но это не значит, что его нет… Ведь ты, мудрый чародей, прожил много веков, ты мудрее этих троих из Леса, но ты же не бросаешься спасать мир?

– Мне все обрыдло, – сообщил Аристей. – Потому и не вмешиваюсь, а не затем, что зрю великий смысл. Эти трое как дети: увидели несправедливость – кидаются выправлять Правду.

– А где ты видел мудрых детей?

Аристей снова ощутил желание сбросить перья и побыть в человечьей личине по своей воле.

– Ты прав. Что ты хочешь?

– Ты можешь проникнуть в мир мертвых. Там где-то есть ручей мертвой воды. Если хоть капля мертвой воды упадет на живого, он умрет сразу…

– Ты же говорил, что мертвая вода заживляет раны!

– Да. У трупов. Но они остаются мертвыми. Я не думаю, что эти трое двуногих зверей сумеют пройти далеко, там их ожидает всякое, ведь это мир Ящера, но все же, все же…

– Я понятия не имею, как туда попасть, – прервал Аристей. – Туда даже вороны, несмотря на дарованную им милость, все-таки не летают. Не представляю, где искать ручей мертвой воды. Вообще ничего не представляю.

Фагим поднялся, глаза сияли.

– Все будет. Мой хозяин откроет тебе дорогу, укажет, где отыскать ручей, как найти этих троих… если они еще будут живы и не в плену у Ящера.

Он был уже на пороге, когда Аристей спросил остро:

– Разве твой хозяин, Мардух, не погиб?

– Теперь у меня другой хозяин, – ответил Фагим голосом, подобным грому. – Мардух был песчинкой под его ногами.

…В морозном воздухе мощно пахло гарью. Олег мчался так, как еще Мрак заставлял их бегать в Лесу – длинным размашистым шагом, когда сил расходуешь не больше, чем при ходьбе. Таргитай не отставал: суровый, сосредоточенный, временами совсем не похожий на прежнего увальня.

На лиловом небе клубился черный дым, вздымался столбом. Горели дома, суетились человеческие фигурки, выносили вещи. Не было привычных криков, плача, а в остальном все так похоже на горящее село полян, что Олег в тревоге оглянулся на Таргитая.

Певец, белый, как тот снег, по которому бежали, ринулся к селу, упал, схваченный за шиворот могучей рукой.

– Не понимаешь? Это сделано для нас.

– Кто?.. Почему?

– Мрак… возможно.

– Но зачем?

– Иначе вряд ли мы бы прошли.

Таргитай вывернулся из хватки волхва, ноги понесли его как на крыльях уже мимо села. Снег, покрывший золотые волосы, сорвало встречным ветром. Глаза горели надеждой. Село еще горит; если поджег Мрак, то прошел здесь совсем недавно!

Наперерез выбежали люди в звериных шкурах, лохматые, с рогатинами. Олег выставил перед собой Посох: хоть и без магии, но плоть Прадуба крепче железа. Таргитай на бегу выдернул Меч. Стоптали передних, кого-то Олег сбил Посохом как дубиной, двоих Таргитай разметал ударами Меча.

По узкой улочке пронеслись как буря. Таргитай с разбега вышиб ворота, а Олег сбил с ног двух стражей. Оба тупо глазели на пожар, за рогатины схватиться не успели.

– Видишь, – крикнул Олег на бегу, – никого убивать не пришлось!.. А если бы не пожар?

– Ну… Тогда зачем ты двоим разбил головы?

Среди распростертых тел двое не шевелились, другие расползались, оставляя на снегу мокрые следы.

– Ладно, – бросил Олег хмуро. – Они мертвые только до полудня.

– А потом?

– Оживают в полдень. Идут пировать.

– Олег, – уличил Таргитай, – так только в вирии, ты сам говорил.

Дорога пошла вниз. Края поднимались, вскоре бежали по широкой расщелине, а стены угрожающе пошли на них с двух сторон. Обе выглядели как глыбы из черного стекла. Багровые сполохи играли на черном, прыгали с излома на излом. Таргитай дергался: тени казались страшными чудищами.

Далеко впереди, загораживая ущелье, лежал огромный зверь. Размером с гору, в панцире, весь из рогов, шипов и костяных наростов. Стены вздымались на десятки саженей, гребень зверя торчал выше стены. Боками закупорил выход так, что мышь не протиснется. Крохотные глазки, закрытые тяжелыми надбровными дугами, на приближающихся людей смотрели тупо и бессмысленно.

– Сделай что-нибудь! – крикнул Таргитай отчаянно.

– Магия живых… не действует.

– А мертвых?

– Ты уже хочешь стать мертвым?

А мне пока не хочется стать им, мелькнула в голове горячечная мысль. Таргитай замедлил бег, вытащил Меч и начал заносить над головой для удара. Бесполезного: Меч пьет только человеческую кровь. Чувствовал сильнейший страх, теперь за Мрака: возможно, оборотень сейчас всего в сотне-другой шагов бьется за свою жизнь!

Олег догнал, бежали плечо в плечо. Всегда бледное лицо волхва было вовсе желтым, зеленые глаза потемнели. Худые как птичьи пальцы стискивали Посох так, что едва не сминали, как сырую глину.