Алексей Лавров - Персонаж с демоном

Солдаты сняли с меня лук и колчан, я не пошевелился.

– Этого пока к бечеве, – распорядился менеджер, – как придём, сдадим страже, пусть владетель с ним разбирается.

«– Ну, вот, работу нашёл, хоть кормить будут», – подумал я для проформы, – «а как придём, дадут регистрацию».

Хозяин с солдатами вернулись на свою посудину, сбросили хомут для меня персонально. Бурлаки столкнули судно в реку, с борта стали отталкиваться шестами. На меня охранник надел ремень, кончик короткой верёвки привязали к петле на бечёвке.

Дал краткий инструктаж, – руками за ремень не хватайся, увижу, пять батогов. Спадёт ремень, пять батогов. Не поймёшь, свяжем, если совсем тупой, бросим связанного. Понял?

– Понял, – кивнул я.

Навалился я на ремень и пошёл. Охранники поставили меня не первым, но и не последним, поглядывали за мной. Бурлаки по одному отдыхали, просто шли, придерживая ремень, меня же это не касалось. Опять отдельное обращение!

Ладно, не привыкать. Думал о своём, с Настей шашки организовали. Специально шёл, не поднимая головы, попросил Настю поглядывать, говорить, когда на меня не смотрят. В такие моменты я, незаметно работая локтями и плечами, поднимал ремень повыше. Наконец, перекинул через плечо.

Стало полегче, но ненадолго. Другой бурлак, падла, скинул петлю с моего плеча.

– Умный, что ли? – спросил ехидно.

Я к нему даже голову не повернул. Ждал вечера. Вскоре мысли пропали. Бездумно смотрел на реку, на лес, на спины, идущих впереди. Спину, плечи ломило, хотелось пить. Но обращаться с просьбами к этим добрым людям попросту глупо.

Охранник протянул мне фляжку. Я взял, сначала понюхал. Сделал два маленьких глотка.

Вернул, – благодарю.

Мужик ухмыльнулся в бороду. Пожалел что ли? Ну, не будем думать плохо о незнакомых людях. Вода немного помогла, почувствовал себя бодрее. В принципе терпимо, ещё посмотрим, чем будут кормить.

Шли, до глубоких сумерек, пока реально не стало темнеть. Подтащили судно к берегу. Охранники занялись разведением костров. Бурлаки по одному потянулись в лес, как бы за ягодками. Блин, за всё время ни одного не видел, чтобы сбегал отлить, как же они? Обратил внимание на неравномерную окраску штанов, да и запашок тот ещё. Ясно как – на ходу. А по великому делу в лес, так вонять в ватаге не позволят.

Сварили пшённую кашу, высыпали в котёл нарезанные куски какого-то мяса. Наверно, солонину. Охранники принялись накладывать в деревянные чашки, работники выстроились в очередь. Я встал последним. Подошёл и мой черёд, мне выдали чашку с кашей. Ложку и кусок луковицы взял, как все, с расстеленной на земле ткани.

Охранники ели с работниками, расселись у костров прямо на земле. Я уселся чуть поотдаль, занялся едой. Пшёнку с детства ненавижу, да после насекомых показалась вполне вкусной. Главное, солёной! Вот чего мне не хватало всё последнее время – аж характер стал портиться.

Пили воду из жбана, из одного ковшика. Тоже не беда, напился спокойно. Желающим накладывали добавки без вопросов, тоже воспользовался. Поев, мыли чашки и ложки в реке, складывали на расстеленную тряпицу. Один охранник потом связал в узел и отнёс на судно. Котлы тоже отмывали охранники. Рабочие устраивались спать прямо на земле.

Теснее жались друг к другу в общей куче. Я, конечно, к ним не полез, сел у костра, уставился в огонь. Стемнело, на небе заблистали яркие звёзды, белел лунный серпик. Стал слышен плеск речки, да временами всхрапывали бурлаки.

Рядом сел давешний жалостливый охранник, спросил, – устал?

– Немного, – ответил я.

Он положил мне руку на плечо, – что не спишь? Не привык на земле разве?

– Да так, – сказал я.

Мужик погладил меня по плечу. Опять, блин! Я же небритый!

– Ты про батоги-то не слушай, – заговорил он ласково, – я Ефиму скажу, забудет про тебя.

А сам прижимается! И лапу положил мне на коленку. Ну, ёлки-палки!

– А тебя-то как звали? – спросил я тихонько.

– Что ж звали-то? – удивился мужик, – Власом кличут.

Я прилично вздохнул и говорю вкрадчиво, – шёл бы ты, дядя Влас, нахер, а? По-хорошему!

– Да что ты ломаешься?! – зашипел он прямо в ухо, навалился, – запорю! Сгною!

Грабки уже под рубашкой, ухватил за кожу на боку. Взял я его за нижнюю губу и приложил носом об лоб. Он ладони у меня из-под рубахи выпростал, да не успел слегка, придавил ему пальцы коленом. До хруста. И что сразу так орать? Врезал ему локтем в кадык, но его услышали.

Двое охранников как-то быстро подскочили из темноты, как ждали. Я крутнулся по земле, уворачиваясь от их сапог. Вставая на корточки, одного прихватил за ступню. И в кувырок. Снова хруст и протяжный вопль. Всполошилось уже половина лагеря! И все, не задавая вопросов, сочли во всём виноватым меня! Вот нихера в жизни не меняется!

Думаю, – «Насть, покажись им во всей красе, пожалуйста»!

А она такая, – «А ты глотки грызть будешь»?

Я ей, – «ну, давай не сейчас! Не видишь разве»!

Настя насмешливо, – «А что такое? Опять обижают»?

Ну, думаю, зараза! Решила повыпендриваться? Смешно ей?

Говорю ей мысленно, – «тогда смейся, тварь! Громко»!

– Бу-га-га! Ахгр-ха-ха-ха! – понёсся над рекой демонический хохот.

Его точно слышал не только я! Наверно, утопленники повсплывали, а русалки зарылись в ил. Бурлаки и охранники оцепенели. Только я подумал, что пора покидать компанию, ну, не сложилось, как из лесу выскочили новые действующие рожи.

Хотя в неверном лунном свете узнал кое-кого одноглазого с лапой на перевязи. Зато дубиной в другой клешне он сходу размозжил дяде Власу головёнку. Я подхватил пику с земли, схватил у самого наконечника, другим концом упёр в землю. Руку с наконечником завёл за спину.

Крикнул, – привет, жаба одноглазая! Ещё ебаться хочешь?!

Орк меня сразу узнал. Дубину он опустил, решил не тратить время на замахи, жабой прыгнул на меня, сумоист фэнтезийный. А я от земли оттолкнулся ногами и на спину падаю, просунув пику между ног. Вот, наверно, зелёный удивлялся напоследок, что это так в брюхе колется!

Хорошо, согнул ноги в коленях, прижал к груди, придавил бы он меня даже наколотый. Оттолкнул его руками и ногами в сторону, подскакиваю, а навстречу мне эльф с топором. Бред какой-то, а не фэнтези! Увернулся от топора, его развернуло снарядом. Тут уже я сдерживаться не стал, прыгнул на него, повалил, и зубами в горло. Под челюстями хрустнуло. Я чуть кровью не захлебнулся, сглотнул, яростно мотнул головой, сплюнул на землю.

Поднял топор, огляделся. Бурлаки удирают одной частью вплавь, другой галопом вниз по течению. Дрались только охранники. В смысле уже перестали, лежат дохлые. На земле так же расположились незнакомые мертвецы в кожаных безрукавках наголо, само собой, в штанах, в замшевых сапожках, рядом валялись дубины и длинные ножи.