Дженнифер Арментраут - Полукровка [litres]

– Нет. – Он протянул мне книгу. – Почему бы тебе не прочитать? Думаю, после сегодняшней тренировки тебе захочется провести несколько вечеров в своей комнате.

Я закатила глаза, но книгу взяла.

После занятий я встретилась с Калебом, и он целый час слушал о том, как с Эйденом не круто. Потом я отругала его за то, что он исчез прошлой ночью, оставив меня с Джексоном. Друзей не бросают.

Вместо того чтобы улизнуть куда-нибудь с Калебом, я вернулась в свою комнату. У меня было подозрение, что если меня поймают, то я не захочу еще один день провести в спортзале. Достаточно того, что я нахожусь там каждый вечер.

Стало скучно; я взяла пахнущую затхлостью книгу и начала листать. Половина страниц была написана на древнегреческом, и текст казался мне кучей волнистых линий. Найдя часть на английском, я поняла, что речь не о мифах и легендах. Это был подробный отчет о каждом из богов. Также были разделы о чистокровных и полукровках. Не шучу. Я пролистала эти страницы и остановилась на небольшой главе, которая называлась «Этос Криан». Даже я помнила это имя. Как и все полукровки. Он был первым из нас, кто научился контролировать стихии. Нет… Он был чем-то большим. Первый Аполлион, способный и контролировать, и использовать принуждение, что могли лишь чистокровные. Другими словами, Аполлион – больше, чем просто полукровка.

Криан, родившийся от чистокровного и смертной в 1256 году н. э. в Неаполе, был первым зарегистрированным полукровкой, который продемонстрировал способности истинного Гематоя. Как предсказал римский оракул, в возрасте восемнадцати лет палингенез пробудил силу Этоса. Существуют разные версии о происхождении Аполлиона и его цели. Народное поверье гласит, что боги, вершившие правосудие на Олимпе, наделили Этоса даром четырех стихий и силой акаши – пятым, последним элементом, – чтобы он, Этос, обеспечил баланс и сила чистокровных не превосходила силу богов. Аполлион был напрямую с ними связан и действовал как Разрушитель. Его называли «Тот, кто ходит среди богов».

С момента появления Этоса в каждом поколении стал рождаться один Аполлион. Так предсказал оракул.

Я пробежала глазами по списку других Аполлионов, который заканчивался на 3517 году гематойского календаря – 1925 г. н. э.

Нам нужны обновленные учебники.

Перевернула страницу. Была еще одна глава, описывающая Аполлиона. У меня перехватило дыхание, когда я это прочитала. Сперва один раз. Потом еще.

В каждом поколении всегда рождался только один Аполлион, за исключением того периода, который назвали «Трагедией Солярис». В 3203 году (1611 г. н. э.) обнаружили второго Аполлиона. Палингенез пробудил Солярис (фамилия и происхождение неизвестно), создав цепочку поразительных и драматических событий.

Никогда не существовало объяснения тому, как два Аполлиона существовали в одном поколении и почему.

Я снова перечитала главу. Никогда не было двух Аполлионов. Будучи ребенком, я слышала легенды о возможности двух, но я считала это… ну, выдумкой.

Считается, что Первый ощутил другого Аполлиона в ее восемнадцатый день рождения и, не подозревая о последствиях, соединился с ней в Новом Свете. Последствия их союза нанесли огромный ущерб как чистой крови, так и их хозяевам, богам. При слиянии (будто они были двумя половинками, предназначенными для того, чтобы стать одним целым) силы Солярис перешли к Первому Аполлиону, и он стал тем, кого всегда боятся: богом-убийцей. Его сила стала нестабильной и разрушительной.

Реакция богов, особенно Ордена Танатос, не заставила себя ждать. Обоих Аполлионов казнили без суда и следствия.

– Вау… – Я захлопнула книгу и села обратно. – Боги не шутят, когда им что-то угрожает.

Один Аполлион действовал как орудие контроля и баланса, способное бороться с чем угодно, но если бы такое случилось с ними обоими одновременно?

Сейчас тоже есть Аполлион, но я никогда не встречала его. Наверняка, он был бы знаменитостью. Я знала, что Аполлион был сосредоточен на даймонах вместо того, чтобы вершить правосудие против чистокровных. С момента создания Совета, чистокровные больше не думали о победе над богами или, по крайней мере, не говорили об этом в открытую. Я отложила книгу в сторону и выключила лампу.

Бедная Солярис.

Боги в чем-то ошиблись и создали второго Аполлиона. Но она же была в этом не виновата.

Миновало летнее солнцестояние; я вернулась к жизни обычной полукровки, которая учится в Ковенанте. Мое присутствие больше не вызывало трепет; ученики, которые остались здесь на лето, привыкли ко мне. Конечно, факт того, что я убила двух даймонов, произвел впечатление. Даже резкие комментарии Ли стали редкими.

Ли и Джексон расстались, потом снова начали встречаться, затем снова расстались. В периоды, когда Джексон был один, я предпочитала держаться от него на расстоянии. Да, он был секси, но уж слишком быстро начинал распускать руки: я даже не успевала объяснять Калебу, откуда они появлялись на моей заднице.

У нас с Эйденом тоже сформировалась своя рутина. Мы всегда начинали заниматься утром, обычно с упражнений на растяжку и нескольких кругов на тренажерах. К полудню мне уже меньше хотелось откусить ему голову, и я была более восприимчивой к реальности.

Он никогда не упоминал ту ночь, когда поймал меня на вечеринке. Он также не объяснял, что имел в виду, когда сказал «я тебя помню».

Конечно, я придумала тонну нелепых объяснений. Мои способности были настолько выдающимися, что все знали, кто я. Или мои выходки в классах сделали меня легендой. Или я была настолько красива, что он не мог не заметить меня. Последний вариант был самым абсурдным. Тогда я была неуклюжей, к тому же полной дурой. Вряд ли бы Эйден меня заметил.

На занятиях он был строг и даже жесток. Лишь несколько раз он усмехался, когда думал, что я не смотрю. Но я смотрела всегда.

Разве можно меня винить? Эйден был… горяч. Я смотрела на его руки, наблюдала за его грациозными, совершенными движениями. Но слюни я пускала даже не из-за этого.

Никогда в жизни я не встречала человека, который был бы так терпелив по отношению ко мне. Боги знают, что я чертовски раздражаю, но Эйдена, это кажется, не смущало.

День, когда я бросила вызов дяде, канул в Лету, а Эйден делал все, чтобы я вернулась в лучшую форму.

Под его руководством я привыкла к требованиям обучения и боли в теле. Я даже прибавила мышечной массы. Но Эйден до сих пор держал меня в десяти футах от любого крутого оружия, которое висело на стене.

В день летнего солнцестояния, когда наше занятие закончилось, я попыталась подойти к стене.

– Даже не думай об этом. Ты отрубишь себе руку… ну или мне.

Я застыла, держа в руке кинжал. Проклятье.