Кристал Смит - Кровоцвет [litres]

– Простите меня, – сказала я, когда они постепенно пришли в себя. – Я знаю, что это ужасно. Но вы, по крайней мере, добрались до вершины. Вы хотя бы не сорвались.

– Уоррен был храбрым человеком и хорошим лейтенантом, – сказал Келлан остальным. – Он погиб, неся службу принцессе, а это значит, что он погиб, служа королеве. Да хранит его Эмпирея.

– Да хранит его Эмпирея, – повторили солдаты.

Когда мы спустились со стены в город, в нем царила жуткая тишина.

– А где все? – спросил один из солдат.

– На площади перед дворцом публичное собрание, – сказала я. – Скорее всего, они все там.

Мы шли зигзагами по пустынным улицам, слушая, как жужжание толпы превратилось в гул, а затем в вой. Мы подошли к площади с востока, стараясь не попадаться страже на глаза. С мечами наготове, они стояли плотным строем с каждой стороны площади, удерживая народ в ее пределах как скот.

Келлан указал на лестницу на задней стене одного из зданий. Мы поднялись по ней и принялись смотреть с крыши на происходящее на площади, спрятавшись за ее пиком.

Поначалу я никак не могла понять, что там творится. Ксан и Лизетта смотрели друг на друга, соединив свои кровоточащие ладони. За ними стоял Торис со своей любимой Книгой Заповедей. В этот момент я все поняла.

Это была свадьба, и взглянуть на нее пригласили весь город.

Торис говорил громко, и его голос был слышен на всей площади.

– Властью, дарованной мне как магистрату Великого Трибунала…

– Я не стану этого делать, – заявил Ксан.

– …я соединяю этого мужчину и эту женщину, чтобы они слились в единое имя, кровь, плоть и цели. Берешь ли ты, Лизетта де Лена, этого мужчину, Валентина Александра, в мужья, добровольно, теперь и во веки веков?

– Подожди… – едва не крикнула я, но Келлан зажал мне ладонью рот.

– Не говори. – Ксан покачал головой. – Не произноси этого.

Дрожащим голосом она ответила:

– Да.

Торис повернулся к Ксану.

– А ты, Валентин Александр, берешь ли ты в жены эту женщину, Лизетту де Лена, добровольно, теперь и во веки веков?

– Нет, – громко произнес он.

– Скажи «да», мальчик, – приказал Торис. – Скажи «да» сейчас же, а не то пожалеешь.

Я боролась с ладонью Келлана. Он приложил палец к губам и указал на аклевских стражников на земле. К своему ужасу я увидела, что каждый из них крепко держит одного жителя города, приготовив меч.

– Нет, – объявил Ксан еще более решительно.

Торис повернулся к толпе.

– Как вы думаете, сколько человек пришли сюда сегодня? На мой взгляд, несколько тысяч. – Он кивнул стражникам, выстроившимся в ряд на лестнице. Каждый из них ступил в толпу и выхватил из нее случайного человека, оторвав от семьи и затащив вверх по лестнице. Пожилая женщина, отец семейства средних лет, юнец с первым пушком на подбородке… Стражники вернулись на свои места и встали по стойке смирно, держа мечи строго перпендикулярно к каждой шее. Рука Ториса зависла в тяжелом от напряжения воздухе на несколько секунд, как будто он был дирижером оркестра, слегка затянувшим с последней нотой. А потом он резко уронил руку вниз. Поразительно синхронно стражники пронзили мечами шеи жертв с отрепетированной элегантностью музыкантов в смертельной симфонии.

Порядок во всем .

Исход сразу дюжины душ ударил меня как волна. По вибрации своих костей я чувствовала, как они переходят из материального мира в мир призраков. Перед глазами все поплыло, в ушах зазвенело, туманные очертания выстроились на периферии моего зрения, а многоголосый шепот кружил надо мной как стервятник. Выпусти меня. Выпусти меня. Выпусти меня . Я прижала ладони к ушам. Уйдите. Оставьте меня в покое.

Келлан встряхнул меня.

– Аврелия, выходи из своего видения! Посмотри на меня. Мы должны что-то сделать!

Я как в тумане увидела, что Торис в очередной раз спокойно спросил Ксана:

– Валентин Александр, берешь ли ты эту женщину, Лизетту де Лена, в жены, добровольно, теперь и во веки веков?

– Да простят меня звезды, – срывающимся голосом произнес он, когда Торис поднял руку, готовый дать отмашку на следующий этап резни. – Да.

– Остановитесь! – пыталась выкрикнуть я, но мой голос был лишь хриплым шепотом.

– С великой Эмпиреей в качестве свидетельницы свыше, две ваших жизни отныне сплетены в одну. Теперь обменяйтесь кольцами, как король и королева.

Это был первый образ последнего видения Арен: обмен кольцами. Поборов потерю самообладания, вызванную кровопролитием, я неуверенно взобралась на самый верх крыши.

– Остановитесь! – снова крикнула я, на этот раз громче. Я должна была пустить себе кровь, позволить магии унести мой голос. Я принялась шарить в слоях своей униформы в поисках ножа.

– Дело сделано, – торжествующе произнес Торис и громко захлопнул книгу. – Столько лет, столько приготовлений, и вот – дело сделано!

– Никакая власть не стоит того, чтобы убить собственное дитя, – сказал Ксан. – Это будет мучить вас всю оставшуюся жизнь.

Вот он. Моя ладонь обхватила рукоятку ножа.

Лизетта плакала.

– Не надо, отец. Пожалуйста, не причиняй мне вреда. Ты получил то, чего хотел. Теперь Аклев подчиняется тебе…

Торис посмотрел на нее остекленевшим взглядом.

– Я не твой отец, – заявил он.

И с бесстрастностью хищника вонзил нож ей в сердце.

Я вскрикнула, но мой крик заглушили исполненные ужаса вопли толпы. Лизетта.

Ксан подхватил ее и скрыл в своих объятиях, но сделать уже ничего не мог. Кровь расползлась по корсету ее платья. Он опустил Лизетту на землю, и ее волосы разметались по каменным ступеням. Она протянула к нему руку, хотя кровь уже булькала в ее горле и сочилась из уголков губ.

– Мне так жаль, – сказала она, давясь кровью и пытаясь окровавленными руками вернуть Ксану свадебное кольцо. – Я никогда не хотела причинить тебе боль. Я лю… – она подавилась кровью… – я люблю…

– Все в порядке, – заверил ее Ксан. – Успокойся, успокойся. Мне тоже очень жаль. Мне очень жаль.

– Nihil nunc salvet te , – сказал Торис.

Ксан нежно поцеловал лоб Лизетты.

– Иди с миром, – сказал он. – Да хранит тебя Эмпирея.

Она закрыла глаза.

Ветер завыл, и пульсация света вырвалась из ее тела и прокатилась взрывной волной по воздуху, пока не врезалась в цилиндрический щит стены и не расползлась вдоль нее как будто ядовитыми отростками.

Дух Лизетты стоял рядом с ее телом и с печалью смотрел на него сверху вниз. Не задерживайся здесь, подумала я. Обрети покой в руках Эмпиреи, друг мой . Она тихонько кивнула, как будто услышала мои слова, и медленно и изящно стала подниматься по ступеням к замку, с каждым шагом становясь все прозрачнее. Она исчезла из вида, не дойдя до вершины.

– Королева Аклевы мертва! – улыбаясь, объявил Торис. – Да здравствует королева!