Кэтрин Хоу - Дочери Темперанс Хоббс [litres]

– Мама! – воскликнула Конни, закрываясь ладонью от солнца и вглядываясь вдаль.

Вечерние лучи выглядывали из-за деревьев, раскрашивая небо всеми оттенками розового и погружая лес в сумерки. Конни показалось, будто она увидела среди деревьев силуэт женской фигуры. Вроде бы Грейс, только в длинном платье. Но Грейс никогда не носила платьев. Кафтаны бывало, но и то лишь по особым случаям.

– Мама! – помахала рукой Конни. – Калитка заперта!

Она поднялась на носки и похлопала в ладоши над головой, чтобы привлечь внимание.

– Нет, не заперта, – раздался голос Грейс прямо за спиной Конни.

На плечах матери лежали две длинные седые косы, а в светлых глазах сверкали искорки. На Грейс была простая клетчатая рубашка и старенькая куртка Levi’s с засаленными манжетами. В руках она держала пучок травы с лимонным ароматом.

– Ах! Ты меня напугала. – Сердце Конни колотилось, и она чувствовала себя глупо.

– Прости, – улыбнулась Грейс и поднесла пучок к носу дочери, чтобы та вдохнула его аромат. – Солнце сейчас в Овне – лучшее время для сбора вербены лимонной.

– М-м-м, правда?

– Привет, Грейс, – поздоровался Сэм.

Та осторожно ему улыбнулась, отворила калитку и шагнула в сад.

– Заходите.

Арло поприветствовал Грейс радостным лаем.

– Ну привет, привет! – потрепала она пса за ухом.

Конни недоуменно глянула на калитку.

– Видимо, мы приложили недостаточно силы, – допустил Сэм и махнул Конни рукой, пропуская ее вперед.

Сад под зеленым навесом бабушкиного дома постепенно пробуждался ото сна, неспешно потягиваясь под весенним покрывалом. Тут и там сквозь паутину высушенных стеблей пробивались бутоны нарциссов. Многолетние растения, розмарин, шалфей и тимьян, зазеленели и намеревались вот-вот вспыхнуть соцветиями. На ясенях и ольхах пробивались новые побеги. Аромат под навесом переменился и стал насыщенным. Это был аромат надежды и нового начала.

Арло обнюхивал угол сада, предназначенный под помидоры и другие пасленовые. Внимание пса привлекло крупное растение с ворсистыми листами, которое, судя по виду, зацветет в течение месяца. Сгорая от любопытства, пес попробовал лизнуть лист кончиком языка.

– Не делай этого, маленький хулиган! – сказала Грейс, отодвигая Арло ногой. Пес глянул на женщину и повилял хвостом. – Ты же не хочешь, чтобы у тебя разболелась голова.

– А что это? – поинтересовалась Конни, глядя на растение с тропки из плитняка.

Она знала, что в саду есть мандрагоры. Несмотря на всю свою пышность и изобилие, сад кишел смертью.

– Похоже на сорняк, – шепнул Сэм, пока Грейс отпирала входную дверь, предварительно поцеловав кончики пальцев и дотронувшись до прибитой подковы.

– Jusquiamus, – бросила через плечо пожилая женщина, прежде чем переступить порог дома и исчезнуть в потемках столовой с охапкой вербены. – Белена. Свиньи ее обожают. Аж визжат от опьянения. Но для других животных она может оказаться ядом. Это тебя касается, – обратилась Грейс к четвероногому созданию, что терлось у ее ног, сливаясь с темными половицами столовой.

– Что ты сказала? – прокричала Конни из прихожей, глядя на собственное бледное отражение в зеркале, висевшее над столом, где стоял телефон, и зажимая кончик косы между носом и верхней губой.

– Белена, – повторила Грейс. – Будешь пиво, Сэм?

– Не откажусь. – Он протиснулся мимо Конни в узкой прихожей и шепнул: – Неужели Грейс снова уложит нас на те сдвинутые кровати?

Подумав об этом, Конни тоже захотела пива.

– Нет, это-то я слышала. Ты назвала ее как-то еще.

Грейс вынырнула из потемок столовой и проследовала на кухню, где единственным источником света была гудящая лампочка над раковиной.

– Где тут выключатель? – спросила Конни, ощупывая стену и удивляясь, что не помнит этого.

– Знаешь, по-моему, его здесь и нет. – Грейс вошла с открытой бутылкой пива «Сэмюэл Адамс», протянула ее Сэму и забрала у него пакет с продуктами. – Что вы тут привезли? – спросила она, заглядывая в мешок. – Стейки?

– Стейки, – подтвердил Сэм.

Он поднял пиво и шутливым жестом изобразил, что пьет за здоровье дамы на портрете. В тусклом свете раннего вечера ее глаза казались пустыми и безжизненными. Сэм отпил глоток и последовал за Грейс на кухню.

– Господи, – тихо сокрушалась мама Конни. – Не знала, что мы теперь едим мясо.

– Вам понравится, – поддразнил Сэм. – Оно все-таки из местного магазина.

Конни подошла к камину, и уютные звуки ножа, стучащего по разделочной доске, наводнили кухню и мрачную столовую. Это помещение некогда являлось сердцем первоначальной версии дома. Как и большинство домов, что были возведены основателями Новой Англии, дом бабушки прожил долгую и насыщенную жизнь. Все началось с двух простых помещений – прихожей и жилой комнаты. Затем сюда добавили крутую винтовую лестницу, приподняли крышу и соорудили второй этаж с двумя спальнями. Сбоку пристроили сарай, который позже трансформировался в кухню. А в двадцатом веке добавилось некое подобие водопровода с неустойчивым напором и вдобавок к нему – тесная купальня с ванной на когтеобразных ножках. Дом постепенно расширялся, стараясь вместить все больше и больше жильцов.

Конни чиркнула спичкой и осторожно поднесла ее к фитилю восковой свечи, закрепленной в одиночном латунном подсвечнике с круглой ручкой. Над камином вспыхнул мягкий теплый свет. Камин в столовой был самым крупным в доме, шириной полтора метра, с подставкой для дров и железными крюками. В лучшие времена он позволял разжигать три разных по интенсивности огня, что сильно облегчало процесс приготовления пищи. Ульевая печь в кирпичной стене была забита старой чугунной посудой, которая ржавела там с незапамятных времен.

Конни развернулась к круглому обеденному столу эпохи королевы Анны, не такому древнему, как камин, но антикварному. Его ножки деликатно скруглялись у пола, а столешницу испещряли бледные пятна, оставленные каплями воды. Сверху громоздились два медных канделябра с подтаявшими красными свечами. Конни зажгла их по очереди, и комната озарилась теплым светом, что изгонял из углов тени. Конни подула на обуглившуюся спичку и бросила ее в камин.

– Мам? – позвала она, опершись на каминную полку и обратив взор на портрет.

В тусклом свечении виднелась маленькая табличка, прикрепленная к облупившейся позолоченной раме: «Темперанс [25] Темперанс ( англ . Temperance) – Сдержанность. Хоббс». Молодая женщина с осиной талией, острыми плечами и каштановыми локонами держала на руках светло-коричневого пса, напоминавшего терьера. Ее платье, некогда бледно-розовое, с годами и под воздействием лака потускнело и стало желтоватым. Выражение лица Темперанс сложно было прочитать. Вроде бы она улыбалась, но как-то невесело.