Вадим Панов - Скопление неприятностей [litres]

– Да, – коротко подтвердил Уран, радуясь тому, что они наконец-то дошли.

Но радуясь напрасно.

– Смотрите, там… э-э… дерутся, – сообщил наблюдательный алхимик, указывая пальцем в переулок.

Дюкри хотел пройти мимо, но Квадрига остановился и прищурился, разглядывая двух здоровенных амбалов, пинающих валяющееся на земле тело. Тело стонало, а значит, было еще живо.

– Не дерутся, – качнул головой астролог. – Двое бьют третьего.

– За что?

– Да мало ли? – Галилей швырнул опустевшую бутылку на мостовую. – Хочешь поучаствовать?

– Нет.

– Могу устроить.

– Как? – поитересовался Дюкри. Через мгновение прикусил язык, но было поздно.

– Эй, придурки, хватит борзеть! – В глазах астролога вспыхнули веселые огоньки. – В полицию захотели, дегенераты?

– Всегда так делает, – вздохнул Энди, шагнув назад и оказываясь в тени. – За это его Бедокур очень любит: Галилей во всех кабаках драки устраивает, даже без «вышибалы» обходимся.

– Предупредить нельзя было? – в сердцах поинтересовался Уран.

– Я думал, вы взрослый человек, капитан, и следите за языком в присутствии астрологов.

Эти ребята и в самом деле были непредсказуемы.

– Ты кого придурком назвал?

Их было двое. Здоровенные, как стальные верзийские сейфы, но не такие умные. Опытные, конечно, однако с Ураном ошиблись, не сообразили, что если бы длинный и худой, которого они записали в слабаки, действительно был таким, ему следовало броситься наутек.

А Дюкри стоял, дожидаясь, когда амбалы подойдут ближе.

– Все, урод, сейчас ты сдохнешь!

Они думали, что успеют нанести удар, но ошиблись. Ошиблись дважды: в длине рук Урана и в длине телескопической дубинки, которая выскользнула из его рукава. Дюкри раскрыл ее в движении и резко ударил того, что справа – по глазам. Никак не среагировал на вой, словно не услышал, ловко изогнулся, нанес левому сокрушительный апперкот, а следующим движением ударил правого в висок.

Громилы мешками повалились на заплеванную мостовую, а Уран повернулся к астрологу:

– Зачем ты это сделал?

– Что сделал? – искренне удивился тот. – Пошли внутрь, капитан, здесь прохладно, и я хочу чего-нибудь крепкого.

– А я хочу есть, – добавил вышедший из тени Мерса. – Извините.

Довольно большая площадь Мае-Дан находилась в самом центре Карусели и напоминала грязное озеро, в которое втекало то ли пять, то ли семь еще более грязных рек-улиц. В северной части площади валялось несколько остовов разобранных грузовиков, а в южной ставшие бандитами селюки устроили грядки с вонючим звунцем, продавая товар всем желающим.

Кем именно был Мае-Дан, доподлинно никто не знал. Одни говорили, что легендарным основателем Карусели, самым знаменитым в истории Тердана карманником, ставшим жертвой суровых правоохранительных репрессий; другие шепотом сообщали, что на сленге анданийских уголовников «мае-дан» означает дешевый публичный дом, кое обстоятельство и заставило местных остановиться именно на этом названии. Потому что Мае-Дан был почти полностью отдан борделям: проституткам нравилось прогуливаться по большой площади, изредка устраивая командные или одиночные схватки на потеху неблагородной публике. Разумеется, были на Мае-Дан и наркопритоны, и лавки скупщиков краденого, и офисы ростовщиков, но основу площади, ее красу и гордость составляли именно дома терпимости.

И главным из них считалась шестиэтажная «Кляча», предоставляющая клиентам исключительно «услуги экстра-класса». В переводе с бандитского фраза означала, что вероятность подхватить что-нибудь неприличное составляет менее пятидесяти процентов. Принадлежала «Кляча» Молчуну, бывшему боксеру тяжелого веса, но он был только ширмой, следил за порядком и подписывал документы, потому что в действительности заведение служило штаб-квартирой самой мощной банде Карусели – Сыновьям Нуланда, главари которой – Кайл и Кеннет – заглядывали в «Клячу» ежедневно.

– Мне говорили, что на первом этаже вкусно кормят, – протянул Уран, с подозрением разглядывая грязное меню.

– Бабарский говорил? – уточнил Галилей. Он велел официанту вместе с меню притащить бедовки, с ходу хлопнул две рюмки и заметно повеселел.

– Да, Бабарский, – не стал скрывать Дюкри. – А что?

– ИХ – не гурман.

– Не гурман, – подтвердил Мерса.

– Но бедовку они не разбавляют.

– Я буду половину… э-э… гуся с яблоками. Кто хочет вторую половину?

– Давай лучше сожрем утку, – предложил Квадрига. – Я в настроении. – И вновь посмотрел на Урана: – Прочитать тебе меню?

– Я пока не уверен, чего хочу, – ответил Дюкри, скользя взглядом по строкам.

– Что мы здесь делаем? Недалеко от нашего доходного дома есть кабаки не хуже.

– Оглядываемся.

– Зачем?

– Мы будем вести дела с Сыновьями Нуланда, – объяснил Уран. – Вот я и решил посмотреть на их штаб-квартиру.

– Вести дела? – повторил Галилей. Затем выпил еще рюмку, оглядел большой зал, в котором ели и выбирали девиц, хихикнул и вынес вердикт: – Похоже, домику осталось недолго…

– Каким был Огнедел? – неожиданно спросила Орнелла.

Не в том смысле неожиданно, что долго молчала, а теперь вдруг подала голос, совсем нет: только что компания бурно обсуждала достоинства Виллемгофа, решала, в какие заведения нужно заглянуть обязательно и на какие красоты поглазеть, раз уж оказались на Тердане. Говорили долго, потом замолчали, «переваривая» услышанное, а затем Орнелла неожиданно сменила тему.

– Каким был Огнедел?

Вопрос она задала единственному из всей компании человеку, которому имело смысл его задавать.

– Я рассказывал, – тихо ответил Патрик Фелди.

– Мы обсуждали, что он из себя представляет как противник, как террорист, а я хочу знать, что он был за человек.

– Зачем? – удивленно спросил Эрсиец.

Орнелла не ответила.

– Зачем? – еще тише повторил Фелди.

Ему она не могла не ответить.

– Затем, что Огнедел – уникальный преступник, ставший известным на весь Герметикон. Мне он интересен.

– Ты сказала, что Огнедел мертв, – чуть помолчав, произнес Фелди, которому явно не хотелось говорить о человеке, сломавшем ему жизнь.

– Мы в этом уверены, – подтвердила Орнелла.

– На сто процентов?

– Ты вроде уже задавал этот вопрос, – прищурилась Колотушка.

– Мне просто ответили, чтобы я не волновался, – медленно сказал Фелди. – Теперь я хочу знать, как это произошло.

– Именно так, как должно было произойти, – ответила Орнелла, не позволив раздраженной Колотушке заткнуть болтливого тердана. – Огнедел и Помпилио встретились на Фархе. У обоих была цель убить друг друга. Оба были уверены в себе. Оба искали этой встречи, но Огнедел проиграл, несмотря на то что командовал тремя легкими крейсерами, а у лысого были связаны руки. В буквальном смысле связаны: в какой-то момент Помпилио оказался в плену.