Вадим Панов - Скопление неприятностей [litres]

– Галилей!

– Капитан, – приятно улыбнулся астролог, придвигая к себе бутылку бедовки, чтобы показать, что пьет только он.

Дюкри перевел взгляд на рулевого.

– Мы сказали вашему астрологу идти в каюту вашего алхимика, но он решил задержаться.

– В данном случае «он» – это я, – зачем-то уточнил Квадрига.

– Это я понимаю, – отрезал Уран.

– Я сказал для себя, – не стал скрывать астролог. – Я должен четко понимать происходящее.

И хлебнул бедовки из горлышка.

– Почему вы не сообщили о появлении астролога? – сухо осведомился Дюкри.

– Вы не приказывали, – развел руками рулевой.

Радист кивнул, подтверждая слова товарища, а Галилей закрыл бутылку и снова улыбнулся.

Галилею Квадриге, бортовому астрологу «Пытливого амуша», а сейчас временно бортовому астрологу «Счастливого цехина», было лет тридцать пять, но выглядел он значительно моложе, почти юношей. Правда, немного болезненным юношей, на что намекали слишком бледная кожа и лихорадочный блеск, изредка появляющийся в больших темно-серых глазах. Лицо Галилей имел узкое, брови тонкие, волосы короткие, русые, плотно лежащие на голове, а уши – слегка оттопыренные. Квадрига был невысок, узкоплеч, обладал едва наметившимся «пивным» животиком, то есть не производил впечатление атлета, чему полностью соответствовала расхлябанная походка. Он одевался в тонкий трикотажный тельник с длинными рукавами, штаны с накладными карманами и легкие башмаки. А на шее носил ярко-зеленый шарфик.

– Галилей, где вы были? – осведомился Дюкри, старательно не замечая бутылку.

Точнее, не замечая того, что, когда он вошел, она стояла рядом с радистом, поскольку все астрологи Герметикона пользовались известными послаблениями и могли себе позволить употреблять в присутствии начальства.

– Я находился в астринге, капитан, готовился к походу, – неожиданно бодро отрапортовал Квадрига.

– Вы не слышали мой вызов?

– Трудно сказать, капитан. Возможно, слышал.

– И?

– Я ведь сказал: возможно.

Радист и рулевой принялись дружно прятать улыбки. Но не особенно старались, поэтому Уран их видел.

– Астрологическая служба готова к походу?

– Полностью, синьор капитан.

– Прекрасно.

Уран посмотрел в большое лобовое окно цеппеля и увидел приближающийся грузовик, на подножке которого стоял улыбающийся старпом. Ему потребовалось очень мало времени для «решения проблемы груза», а судя по довольной роже – дело намечалось прибыльным.

«Нужно было лететь на Тердан вместе с Бабарским, а Крачина заслать сюда, он все равно ходит у Дорофеева старпомом, вот и потренировался бы в управлении командой, – тоскливо подумал Дюкри. – Но нет, сам вызвался на «Цехин»! А Бабарский с Крачиным небось сейчас развлекаются напропалую…»

– Сука!

Громила выхватил нож. Выхватил с отточенной, профессиональной ловкостью, поэтому заметить, что в руке бандита появился тонкий, темного цвета клинок, мог только хорошо обученный боец.

Например, такой, как Аксель Крачин.

– Сука!

Громила никогда не имел дело с высококлассными противниками и действовал в привычной манере, искренне полагая, что появившийся нож Аксель не заметил: выкрикнул ругательство, сфинтил, показывая, что идет влево, и резко атаковал, намереваясь вонзить клинок точно под вздох.

И сильно удивился, поняв, что промахнулся.

В смысле, удивился бандит много позже, когда пришел в себя после мощнейшего прямого встречного, да еще усиленного кастетом – шутить с обитателями Омута Аксель не собирался.

Громила только летел к земле, а Крачин уже бил его напарника: локтем, возвратным движением, в голову и тут же в печень – с разворота. Второй удар оказался настолько мощным и сильным, что бандит с визгом сложился пополам и повалился на громилу.

– Скотина! – выкрикнул Бабарский и наподдал корчащемуся от боли уголовнику ногой.

– Ты говорил, что все пройдет тихо! – рявкнул Крачин.

– Откуда я знал, что они настолько тупые? – парировал Бабарский.

– Ты говорил: все схвачено! – напомнил Аксель, поднимая с пола саквояж с добычей.

– Сумма показалась местным уголовникам слишком большой, и они решили нас кинуть.

– Идиот!

– Делай свое дело или умрешь.

– А ты?

– Я выкручусь.

Дверь, которую они едва успели захлопнуть перед носом преследователей, пробили две пули. Крачин и Бабарский переглянулись и, не сговариваясь, бросились на улицу.

Люди творческие: драматурги, писатели и особенно поэты, то есть склонные к метафорам и ценящие тонкое слово, давным-давно нарекли сферопорты «городами, которые никогда не спят», и свято верили в то, что отыскали и точное, и удивительно благозвучное определение, гениально связавшее великое искусство с серой повседневностью. Однако представители богемного сообщества крепко ошибались, думая, что веселые пирушки заполночь служат главным признаком неспящего города, потому что чуть позже, примерно за час до окончания «собачьей вахты» [2] «Собачья вахта» – дежурство с 0:00 до 4:00. , в «городах, которые никогда не спят», наступала тишина. Все сферопорты любят ненадолго прикорнуть, отдыхая от привычной суеты и шума. Бесчисленные окна темнели, гасла половина уличных фонарей, в больших, выстроенных «колодцами» домах запирались ворота, и на улицах становилось тихо…

Так тихо, что топот ног разносился, кажется, по всему району, четко показывая преследователям, куда направились беглецы. И это несмотря на то, что и Аксель, и Бабарский были обуты в ботинки с мягкими подошвами, без металлических набоек.

Но в ночном сферопорту даже кошки грохотали гусеничным бронетягом.

– Вот они!

– Вижу!

– Стреляй!

– Далеко!

– Стреляй!

И через секунду тишину разорвал грохот пистолетного выстрела.

– Нас заметили, – отрывисто сообщил Бабарский.

– Да, – коротко ответил Аксель.

– Сделай что-нибудь!

– Я делаю.

– Что?

– Берегу дыхание.

ИХ выругался, но всего парой слов. И замолчал, прислушавшись к совету Крачина.

Они были абсолютно, карикатурно разными: Аксель – высокий, мускулистый, Иоахим Христофор – низенький, полненький, однако мчались по улице с одинаковой скоростью, подгоняемые и воплями, и выстрелами.

– Стойте!

– Бросьте саквояж!

– Мы вас отпустим!

– Верните саквояж!

Громыхнуло еще два выстрела, но поскольку бандиты палили на бегу, с точностью у них возникли серьезные проблемы.

– Стойте!

– Размечтались! – отозвался Бабарский.

– Береги дыхание!

– Я не мог не ответить!

– Они не слышат!

– Не важно!

Важным было то, что на помощь полиции надеяться не приходилось, поскольку дело происходило не просто в Анамараке, сферопорту Анданы, а в районе Балдахин, власть в котором принадлежала криминальным авторитетам Омута. Стражи закона в Балдахин заглядывали редко, а люди по ночным улицам бегали часто. И с разным успехом: кто-то потом пил игристое на покидающем Андану цеппеле, кого-то находили в канаве.