Дарья Андриянова - Девятка

– Не знаю, не знаю, – Бог пожал плечами и подцепил двумя пальцами виноградину. – Рисковать таким преданным демоном я не хочу, хотя настолько добрый демон и бесполезен на практике. Так что же мне с тобой делать? Переучивать? Но только за тебя никто не возьмется. Я бы мог отдать тебя Гортею, но как он сможет учить своего учителя? Тем более, у него уже есть Фетаад. Куда ему второго ученика?

Садрин не отвечала. И мы молчали, не в силах предложить что-то полезное Богу. Думаю, такие, как я, и не имеют права ему что-то советовать.

– В общем, оставим пока как есть. Будешь управлять Ньядом, посмотрим, что из этого выйдет.

Бог закинул в рот виноградину и начал медленно ее пережевывать, глядя на Садрин. Та стояла в центре внимания. Собственно, ей к этому и не привыкать. Толпы людей часто окружали святую в Алкеоне, и она умела придумывать на ходу пафосные речи.

– Теперь вопрос ко всем, мои возлюбленные творения. Ладно, понимаю, «правду» забрали, могу понять еще и ваш побег из загробных миров. Но как вы умудрились втянуть во все это человека?

– Это моя вина, – сказала Садрин.

– Да знаю я, что это твоя вина. Но как же вы умудрились? И что мне теперь с ним делать, а? Вот вы, архангелы. Двое из вас прежде, чем занять эту ответственную должность, успели побыть судьями. Сеир, Вассил? Вот и куда мне его девать, а?

Я, конечно, все понимаю. Бог может советоваться со своими архангелами, это очень логично. Но у меня складывается впечатление, что он начинает вести себя, как мы. Как человек.

– Можно отдать мне, уж я-то найду применение свободным рукам, – сказал Гортей, хотя его никто и не спрашивал.

– Нет-нет, так нельзя. Он уважаемый человек. Но если я решу сохранить ему рассудок, то он расскажет много чего лишнего остальным. Мне не нужны перевороты. Можно, конечно, подчистить его память, но тогда я уже начну противоречить «правде», то есть, себе самому. Так что же мне делать? Не думаю, что простой судья сможет вынести ему приговор.

– Кто знает, – сказал Вассил. – Все возможно. Господь, положись на судью, а там уже…

Хлопок. Дверь.

– Опять… – устало простонал Бог. – Как же они мне все надоели! Чего там?

Дверь приоткрылась, и к нам сунулась голова женщины. Я узнал ее по ярко-черным бровям, этого ангела-судью.

– Не сейчас, я занят! – сказал Бог.

Судья дернулась и с перепуга спряталась обратно. Дверь за ней исчезла.

– Вот пусть сама и выносит приговор. Как решит, так и будет. В конце концов, мне уже пора научиться доверять решениям своих ангелов, – Бог скрестил руки на груди. – Все. Ладно. Я устал, пора бы нам и заканчивать. Идите, действуйте по «правде».

Бог махнул рукой – появилась белая дверь. Я видел, как остальные сдерживаются, чтобы не поспешить к выходу, расталкивая остальных. Я тоже сдерживался. Ведь стоит попытаться пробраться к выходу, как кто-то еще решит это сделать, и получится толчея. Поэтому мы вытекали от Бога медленно.

Как только последний из нас, а это был Вассил, покинул Бога, дверь исчезла с хлопком, и тут же появилась новая.

– Нам пора, – сказал Вассил. – Было приятно познакомиться, Ниортан, Аод, надеюсь, мы еще увидимся. Уже в более хорошей обстановке. Ну, до свидания!

Алексатра посмотрела на Гортея, но ничего ему не сказала. Опустив голову, она первой прошла через дверь, за которой виднелась уютная гостиная ее напарника. Вассил не оборачивался. Он вошел следом, и как только его спина скрылась за дверью – та с громким хлопком исчезла.

– Действовать по «правде», – презрительно выплюнул Сеир. – Покажем им, как это делается, а следующих уже они сами, ага?

– Ага, – согласился Гортей.

– Ну, что же, десятка и чистенький, у вас есть минута, чтобы попрощаться. При следующей встрече вы уже друг друга не узнаете.

Я посмотрел на Аода. Мы с ним многое пережили вместе, но теперь, когда все позади, и пришла пора расставаться, мне даже и сказать ему нечего. Хотелось пожелать ему спокойной и легкой жизни, скорейшей встречи и быстрого продвижения, да только я не знал, как все это сформулировать. Поэтому смог сказать только простое «прощай» и услышал то же в ответ.

Появились две двери: красная и белая. Черт его знает, побываю ли я когда-нибудь за белой дверью? Возможно, я больше никогда не увижу ни Рьяда, ни Алкеона. Застряну навсегда в надзирателях и не буду развиваться. Кто знает, какой у Бога замысел.

Я первым шагнул за красную дверь. Темный кабинет Гортея не узнавался сразу. Сейчас камин не горел, свечи – тоже. Я видел, что Гортей что-то обсуждает с напарником, но слов не слышал. Вскоре ко мне присоединился и Фетаад, и тогда огонь в камине вспыхнул красным пламенем. Этот свет мне напоминал переливы солнечных лучей Ньяда в тумане.

Вскоре пришел и хозяин дворца. Он захлопнул дверь и сел во главе кабинета, вытянув ноги так, что толстые подошвы его сапог с висюльками торчали из-под стола.

– Сначала сотри с него десятку, ученик, – сказал Гортей.

Черт не растерялся. Он широко улыбнулся, а в его глазах плясали отблески красного огня.

– Если ты думаешь, что таким образом меня чему-то научишь, то я вынужден тебя разочаровать, учитель, – сказал он.

Его голос теперь почему-то напоминал шипение змеи. Он не шептал, говорил в голос, но опасные нотки яда отчетливо прозвучали.

– Сделай это с помощью своих мыслей. Я не Сеир, у меня несколько иные способы обучения.

Не дай Бог он сделает со мной то, что Вассил сотворил с Сеиром!

Фетаад подошел. Он больше не смотрел на меня с теплотой. Его взгляд, который прежде был мягким, сейчас стал пронзающим. Он сделал так, как делал это Гортей – приложил ладонь к моему лбу. Но я не чувствовал даже тепла, не говоря уж об опаляющем жаре. Фетаад свел брови к переносице. Я чувствовал, как он напрягся, видел, как его губы сжались в тонкую линию. Но ничего не происходило.

– Бездарь, – сказал Гортей.

Он встал со своего излюбленного места, подошел к нам, жестко взял Фетаада за запястье и убрал руку от моего лба.

– Не стоило тебе занимать человеческое тело. Теперь ты пытаешься напрячь мышцы, а не разум. Ты стал в тысячи раз слабее, чем был прежде.

Гортей приложил свою ладонь к моему лбу. И теперь я почувствовал. Это было не жжение, которое мне приходилось испытывать при постановке новых полос. Убирание клейма – процесс щекотный. Мне очень захотелось почесать лоб, но только рука демона не давала к нему добраться. Я кусал губы, чтобы не рассмеяться. Когда это неприятное чувство иссякло, демон убрал руку. Я тут же ощупал лоб – никаких шрамов, ни одного клейма. Сейчас я могу сбежать.

– Не можешь, Ниортан, – сказал Фетаад. – Что дальше, учитель?

– Теперь нужно покончить с его внутренним миром.

– Что это значит? – спросил я.

Мне вовсе не хотелось, чтобы тот огромный океан навсегда исчез.