Анджей Сапковский - Крещение огнем. Башня Ласточки [сборник litres]

Геральт покачал головой и решительным жестом велел ему отойти. В дыре под дольменом снова захрипело и оттуда крепко дыхнуло травяно-корневым ароматом. Через минуту появилась седая голова, а потом лицо, украшенное породистым горбатым носом, определенно принадлежавшим не гулю, а худощавому мужчине средних лет. Персиваль не ошибся. Мужчина действительно немного смахивал на сборщика податей.

– Можно вылезти не опасаясь? – спросил он, поднимая на Геральта черные глаза под седеющими бровями.

– Можешь.

Мужчина выбрался из дыры, отряхнул черную одежду, перехваченную в поясе чем-то вроде фартука, поправил полотняную торбу, вызвав тем самым волну травяных запахов.

– Предлагаю вам, милостивые государи, спрятать оружие, – сказал он совершенно спокойно, водя взглядом по окружающим его путникам. – Оно не понадобится. У меня, как видите, никакого оружия нет. Я его не ношу. Никогда. Нет при мне также ничего такого, что можно было бы счесть достойной вас добычей. Меня зовут Эмиель Регис – цирюльник. Я из Диллингена.

– Действительно, – поморщился Золтан Хивай. – Цирюльник, алхимик или же знахарь. Не обижайтесь, но от вас сильно несет аптекой.

Эмиель Регис, не разжимая губ, странно усмехнулся, развел руками – мол, что поделаешь.

– Запах вас выдал, милсдарь цирюльник, – сказал Геральт, убирая меч в ножны. – У вас были особые причины прятаться от нас?

– Особые? – глянул на него черноглазый мужчина. – Нет. Скорее – обычные. Просто испугался. Такие времена.

– Верно, – согласился краснолюд и указал большим пальцем на освещающее небо зарево. – Времена такие. Я думаю, вы такой же беженец, как и мы. Конечно, интересно, почему вы, так далеко от родимого Диллингена убежав, в одиночку скрываетесь среди здешних курганов. Впрочем, людям всякое случается, тем более в трудные времена. Мы испугались вас, вы – нас. У страха глаза велики.

– С моей стороны, – назвавшийся Эмиелем Регисом мужчина не спускал с них глаз, – вам ничего не угрожает. Надеюсь, я могу рассчитывать на взаимность?

– Вы что ж, – ощерился Золтан, – за разбойников нас принимаете, или как? Мы, милсдарь цирюльник, тоже беженцы. Направляемся к темерской границе. Хотите, можете пристать. Вместе-то оно лучше и безопасней, чем в одиночку, а нам медик может пригодиться. С нами женщины и дети. А не найдется ль среди смердящих чудодейственных лекарств, которые, чую, вы носите при себе, чего-нибудь против ног? Стерли мы их.

– Найдется, – тихо сказал цирюльник. – Рад случаю помочь. Что же до вашего предложения… Искренне благодарю, но я не беженец. Я не бежал из Диллингена от войны. Я здесь живу.

– Подумать только! – нахмурился краснолюд, слегка отступив. – Живете? Тут, на кладбище?

– На кладбище? Нет, что вы, у меня хата неподалеку. Кроме дома и магазина в Диллингене, разумеется. Но здесь я провожу все лето, каждый год с июня по сентябрь, от соботки, то есть летнего солнцестояния, до эквинокциума, то есть осеннего равноденствия. Собираю разные травы и коренья, частично на месте дистиллирую лекарства и эликсиры.

– Но о войне знаете, – отметил, а не спросил Геральт, – несмотря на отшельничью жизнь вдали от мира и людей. От кого знаете?

– От беженцев. В неполных двух верстах отсюда, у реки Хотли, большой лагерь. Там скопилось несколько сотен беженцев, кметов из Бругге и Соддена.

– А темерская армия? – заинтересовался Золтан. – Двинулась?

– Об этом мне не ведомо.

Краснолюд выругался, потом уставился на цирюльника.

– Так. Стало быть, живете здесь себе, поживаете, милсдарь Регис, – проговорил он протяжно. – А по ночам меж могил разгуливаете. И не страшно?

– А чего мне бояться?

– А вот этот… господин. – Золтан указал на Геральта. – Ведьмак. Он недавно видел следы гулей. Трупоедов, понимаете? А не надо быть ведьмаком, чтобы знать, что гули держатся жальников.

– Ведьмак? – Цирюльник с явным интересом взглянул на Геральта. – Истребитель чудовищ? Ну-ну. Любопытно. А вы не объяснили спутникам, милостивый государь ведьмак, что этому некрополю больше полутысячи лет? Гули неразборчивы в пище, верно, однако пятисотлетние кости не грызут. Здесь гулей нет.

– Это меня нисколько не огорчает, – сказал Золтан Хивай, оглядываясь. – Ну-с, милсдарь медик, позвольте пригласить вас в наш лагерь. Побалуемся холодной конинкой, надеюсь, не побрезгуете?

Регис долго смотрел на него. Наконец сказал:

– Благодарствую. Однако у меня есть мысль получше. Приглашаю к себе. Правда, моя летняя, так сказать, резиденция скорее шалаш, а не хата. Но рядом ключевая вода. И «топка», на которой можно разогреть конину.

– Охотно воспользуемся, – поклонился краснолюд. – Может, и нет здесь гулей, но все равно мысль о ночевке на кладбище не очень меня привлекает. Пошли, познакомитесь с остальными из нашей компании.

Когда они подходили к стоянке, кони зафыркали, стали бить копытами.

– Встаньте малость под ветер, милсдарь Регис. – Золтан Хивай окинул медика красноречивым взглядом. – Запах шалфея пугает лошадей, а мне, стыдно признаться, напоминает о зубодрале.

– Геральт, – буркнул Золтан, как только Эмиель Регис скрылся за пологом, прикрывавшим вход в хату. – Разуй глаза. Этот вонючий знахарь не шибко мне нравится.

– Что-нибудь конкретное?

– Не нравятся мне люди, сидящие целое лето на кладбищах, к тому же вдали от человеческого жилья. Неужто травы не растут в более приятных местах? Уж больно этот Регис смахивает на любителя пограбить могилки. Цирюльники, алхимики и им подобные выкапывают на жальниках трупы, чтобы потом проделывать с ними разные экскременты.

– Эксперименты. Для этих целей используют свежие трупы. А здесь очень старое кладбище.

– Точно, – почесал бороду краснолюд, наблюдая за женщинами из Кернова, готовящими себе ночлег у кустов черемухи, растущей вокруг халупы цирюльника. – А может, он выгребает из могил спрятанные там драгоценности?

– Спроси его, – пожал плечами Геральт. – Приглашение ты принял сразу, не раздумывая, а теперь вдруг тебя подозрительность заела, словно старую деву, которой расточают комплименты.

– Хммм, – протянул Золтан. – Вообще-то ты, пожалуй, прав. Но я охотно глянул бы, что у него там, в халупе. Так, для верности…

– Так войди и прикинься, будто хочешь попросить вилку…

– Почему вдруг вилку?

– А почему нет?

Краснолюд долго глядел на него, потом решился, быстро подошел к хатке, аккуратненько постучал в косяк и вошел. Не выходил довольно долго, потом вдруг появился в дверях.

– Геральт, Персиваль, Лютик, идите-ка сюда. Увидите нечто интересное. Ну, смелее, без церемоний, господин Регис приглашает.

В хате было тесно и забито теплым, дурманящим, свербящим в носу запахом, бьющим в основном от пучков трав и кореньев, которыми были увешаны стены. Вся мебель состояла из подстилки, тоже прикрытой травами, и колченогого стола, заставленного неисчислимыми стеклянными, глиняными и фарфоровыми бутылочками. Скупой свет, позволявший видеть все это, шел от угольев в топке странной пузатой печки, напоминавшей клепсидру на сносях. Печку охватывала паутина разнокалиберных трубок, изогнутых дугами и спиралями. Под одной из таких трубок стояла деревянная бадейка, в которую что-то капало.